Селина пропустила ужин. Она могла бы пропустить еще и весь оставшийся период времени до того, как наступит комендантский час, а вместе с ним провести и целую ночь в Больничном крыле. Но на ее счастье сегодня она числилась дежурной, а завтра с самого раннего утра должна была сдать новое расписание смен старост на месяц вперед. Во всяком случае, именно так девушка и утверждала на зеленом глазу мадам Помфри, делая акцент на важности данных мероприятий для нее, как для старосты школы. Поэтому ее все же отпустили восвояси, потребовав явиться с первым лучом солнца на повторный осмотр и пересмотреть уровень загруженности и стресса, будто это вообще было возможно. А потом долго причитали о том, что министерство усложняет программу экзаменов, отчего дети и сходят с ума в попытке успеть ко всему приготовиться. Но Мур уже не слушала — она учтиво откланялась, недовольно морщась при каждом новом перестуке собственных каблуков о каменную плитку замка, пока принятая микстура не подействовала окончательно, лишая ее воистину адской мигрени и неприятного мельтешения объектов в задорном танце прямо перед глазами.

Уточнить, что требуемый эффект к моменту ее прощания с главной целительницей Хогвартса еще не был достигнут, волшебница не решилась по множеству причин. Ни одной из которых, впрочем, не являлась ее личная гиперответственность относительно дел старост. Во-первых, потому что Ургхарт мог спокойно отдежурить в одиночку и никто бы ничего даже и не заметил. А во-вторых, потому что ранее упомянутое расписание она сделала еще в ночь с воскресенья на понедельник, когда долго не могла уснуть в, казалось бы, давно ставшей вторым домом кровати слизеринской спальни.

Новые привычки успешно брали над Селиной верх, а судьба, как известно, имея своеобразное чувство юмора, вообще подкладывала ей огромную такую навозную бомбу, подобную тем, что в детстве так любил Грэм. Иначе было никак не объяснить, что окклюменцию седьмой курс начал практиковать аккурат в то время, когда Мур еще меньше обычного хотелось выдавать собственных тайн, и, как назло, одна из этих тайн села позади нее со своим лучшим другом, с которым у волшебницы была своя отдельная история. Что она умудрилась перестараться с показным вызыванием предобморочного состояния, лишь бы избежать любого вмешательства в собственные мысли, буквально заработав обморок на глазах у собственного декана и всей параллели. И что сопровождать ее в Больничное назначили, конечно же, никого иного, как Джейка, тибо его загрызи за то, что не отказался, Фарли…

На фоне подобных «стечений обстоятельств» слизеринка предпочитала вообще ни на миг не задумываться о том, каким многогранным исходом обернулись совпадения на пасхальных каникулах. Будь у нее свободная минутка наедине с собой, она бы в голос посмеялась с воцарившего в ее жизни фарса, утирая просящиеся наружу драккловы слезы от начинающих сдавать нервов. Но в школе уже-теперь-брюнетка практически никогда не была одна, и это отсутствие минимальной приватности заключалось не столько в увязавшемся за ней не отлипающим хвостиком кота Уокера, с обоими из которых и прошла неделя вдали от школы, а даже в банальных заинтересованных взглядах и перешептываниях других студентов, которым, вероятно, было бы невероятно приятно увидеть, что Селина в очередной раз оплошает.

Сплетни в этой школе вообще расходились со страшной скоростью. Вспомнить, хотя бы, глупейший слух про нее и Кристофера… И пускай Мур отлично понимала, что подобные россказни интересны именно тем, у кого своей жизни нет, поэтому они и лезут в чужую, подсознание играло с ней шутку и девушка ощущала, будто бы все взгляды привязаны к ней, и что все они про нее все знают.

От мыслей этих становилось не по себе. От взглядов отлеживающихся в Больничном студентов еще хуже. А от вариантов, что там надумали однокурсники, вообще дурно. Но вопреки идее бегства куда глаза глядят, манящей каждый раз, когда становилось непросто, староста школы пораскинула мозгами и поняла, что лучшим исходом для нее было бы продолжение игры собственноручно выбранной роли. Как ни в чем ни бывало. Будто ничего и не произошло. Она делала так, пожалуй, практически всегда, если неизвестно откуда находя силы, чтобы высоко задрать нос и продолжать. И этот случай не был исключением — ей следовало просто показать всем видом, будто произошедшее ни коим образом на ней не сказалось, и тогда в это поверили бы остальные. Всегда верили.

Поэтому из Больничного Селина и ретировалась раньше требуемого, изображая легкость и привычную ей игривость всем своим видом, а на деле прикладывая все возможные усилия, чтобы ее тельце не сносило в ту сторону, в которую покачивается мир в ее хитрых глазах. Поэтому и улыбалась выученной, отработанной годами фирменной улыбкой каждому, кто встречался ей на пути, чтобы не дать сомневаться ни на миг, будто у нее не все хорошо, включая очаровательного Нокса, неизвестно каким образом вновь нашедшего к ней дорогу в этом огромном лабиринте коридоров и лестниц. Поэтому и огорчилась, что не успела даже под конец ужина в Большой зал, где будет еще больше глаз, и они бы все увидели ее показательное шоу…

Силами младших слизеринцев со второго или третьего (Мур искренне запуталась) курса, смущенно похихикивающих ей в ответ на каждую кокетливую ухмылку, раздобыв себе сэндвич, девушка направилась прочь от массивных дверей, в сторону лестничного холла, когда ее окликнул знакомый мелодичный голос. И, признаться, если бы не он, слизеринка бы вздрогнула от одного только касания спины, напрочь растеряв напускной вид контролирующей все в своей жизни персоны, ведь сознание подкидывало совсем иной образ человека, который бы мог попытаться поймать ее «на разговор».

— Делия! — как всегда очаровательная рейвенкловка улыбалась так широко и искренне, что Селине вновь стало не по себе.
Будто подруга, которая и впрямь отличалась невероятной проницательностью, могла раскусить ее актерство как на духу. Во многом, поэтому девушка и старалась обходить ее окольными путями с самого возвращения обратно в Хогвартс, не желая ни лгать ей о том, что было, ни делиться этим, ведь понять такие внезапные перемены в ее жизни было непросто даже самой Мур.

Она и себе ответить-то не могла, как так получилось, что жизнь ее резко изменилась. Сомневалась, волновалась, отчасти корила себя за недальновидность. И искренне верила, что будет молчать до последнего, пока факт произошедшего не раскроет кто-либо другой. Родители, Джейми… От последних мыслей даже тревожно сосало под ложечкой. В общем, волшебница совершенно не знала, как все это принять. Так что же говорить о других?

И пока слизеринка понимающе кивала головой, Корделия уже звала ее во внутренний двор,  отчего девушка просто не могла отказаться. Как минимум, потому что физически ощущала, что все же чертовски соскучилась по их общению. Отчасти и из-за того, что та уже схватила ее под руку, будто Мур возьмет да убежит. Потому что на улице ей и впрямь должно было совсем уж полегчать от свежего воздуха. А еще и по той причине, что там сейчас должно было собраться немало народа, который мог своими глазами увидеть, что не прошло и часа, как с Селиной было уже все хорошо, а значит, стоит искать новую сплетню для обсуждения. К тому же, там было бы удобно разделась с припасенной едой… В общем, одним мановением волшебной палочки слизеринка избавлялась едва ли не от всех трех голов рунеспура. Так как же она могла сказать «нет»?

— Я с одной стороны, тоже очень хочу уже поскорее с ними разделаться, а с другой… Понимаю, что совершенно не готова, поэтому умоляю время замедлить ход, — искренне отозвалась Селина, вышагивая в сторону нужной двери и почти не покачиваясь от скорости.
— Как видишь, Помфри быстро отпустила. Но мне приказали чаще бывать на улице и меньше корпеть над учебниками. Будто с моим расписанием это возможно, — рассмеялась она чуть грустно и неоднозначно пожала плечами.

Подготовиться к приближающимся Ж.А.Б.А. на каникулах Мур и впрямь совсем не удалось. Сначала ужасный ужин с Кернсом, затем поиск ночлега, заработка и непосредственно сама работа. И это еще только опуская весь вихрь окутывающих ее чувств, что относительно слов и решений родителей, что касаемо Уокера…

Мерлин! Как проще, наверное, было бы ее настоящее, не сунься Селина тогда в Косой переулок. Фамилия Джиффорд, как варианта, куда направиться в поисках поддержки, стоило только сбежать из семейного поместья от пугающей одним только фактом существования помолвки, всплыла в голове одной из первых. Тогда девушка отмела ее подобно остальным близким друзьям, отлично понимая, что родители той поделятся с четой Мур местом нахождения блудной дочери, только спроси их мимолетом. Но, что, если бы все сложилось не так? Теперь слизеринке оставалось только гадать.

— А вот ты выглядишь просто отлично! — признала она.
В привычных движениях рыжей чувствовалось столько свободы, раскованности и откровенного наслаждения каждым мигом, что брюнетка безмолвно заглядывалась, по-доброму завидуя тому, что на душе подруги, казалось, царила необычная гармония.
— И кажется, я знаю причину, — рассмеялась девушка звучной трелью, только вспоминая довольные взгляды, что Джиффорд и Шеппард то и дело бросали друг на друга в коридорах и занятиях.
Глядя на них, ей и самой хотелось весны, любви и романтики. А потом она вспоминала, чем это всегда заканчивалось, и это желание под гнетом собственных страхов пропадало само собой.