![]()
![]()
Clive Lundquist, Nanette Desford
18 апреля 1997 года
Хогвартскогда дружба перестаёт быть просто дружбой
18.04.97. what we didn’t say
Сообщений 1 страница 3 из 3
Поделиться118.04.25 02:36
Поделиться218.04.25 02:38
Клайв идет по коридору с ощущением странной решимости. Всё утро он откладывает момент, когда наконец-то скажет это вслух, но теперь — пора. Он подходит к ней — к однокурснице, с которой иногда пересекался на переменах, в библиотеке, да и просто видел в Большом зале. Разговор получается проще, чем он ожидал: он улыбается, шутит, предлагает выбрать день, и она почти сразу соглашается. Всё будто складывается само собой, и Клайв чувствует — не эйфорию, нет, — а лёгкое, рациональное удовлетворение.
Вот, значит, он и правда это сделал.
Гриффиндорец разворачивается и уходит, позволяя себе немного порадоваться — не потому что влюблён, а потому что смог. Потому что это просто, несложно, не болезненно.
Но уже на следующем шаге всё сбивается.
Он поднимает взгляд и замирает, замечая её — Десфорд стоит чуть поодаль, как будто случайно оказалась тут. Но взгляд… её взгляд будто врезается в грудь, и Клайв чувствует, как внутри что-то непонятное, неуверенное поднимается вверх. Она смотрит на него не так, как обычно. Не насмешливо, не с вызовом. Грустно. И Лундквист совсем не понимает, откуда это взялось.
Что не так?
Нанетт ведь ничего не говорила. Она даже смеялась, когда он шутил, как обычно. Всё должно быть нормально.
Но почему-то кажется — не нормально.
Он на секунду задерживается на месте, чуть прищуривается, будто пытается понять её мысли, хоть и не способен на это. И потом всё же подходит ближе.
— Эй, — говорит пятикурсник чуть тише обычного. — Всё в порядке? Ты как-то… не знаю. Странно выглядишь.
Поделиться315.05.25 15:48
Она его видела.
С самого начала, как только он остановился у той смазливой гриффиндрки, раскрыл свою фирменную ухмылку и принялся нести какую-то ленивую чушь, которую он, видимо, считал обаятельной и подготовил заранее. Десфорд наблюдала, стоя поодаль в кругу друзей, которые что-то активно обсуждали, и делала вид, что участвует в беседе, хотя даже не слышала слов друзей. Слова скользили мимо сознания — в отличие от смеха Клайва и его девицы, слишком лёгкого, слишком звучного. Который словно ковырнул ложкой по стеклу внутри неё.
Она стояла там все те пару минут, не отводя взгляда от парочки гриффиндорцев, а потом ушла, поспешно попрощавшись с друзьями. Ушла медленно, с достоинством. Как будто ей было совершенно всё равно.
Конечно, нет. Чувство ревности, которое так резко выросло у нее в груди, крутилось внутри, как червяк выедающий сердцевину у яблока. Рейвенкловка всеми силами пыталась заглушить это чувство, убеждая себя, что ей все равно, но теплые чувства, которые она испытывала к Клайву, лишь сильнее подпитывали внутреннюю ревность.
Сейчас, когда он подошёл, его голос звучал иначе. Не вызывающе, не самоуверенно — тише, осторожнее. Он что-то почувствовал. Конечно, почувствовал. Он не тупой. Нетта останавливается и разворачивается к парню, надевая на лицо маску безразличия.
— Странно выгляжу? — Рейвенкловка вскидывает бровь и слегка ухмыляется, криво, хищно. — Спасибо, Лундквист. Всегда мечтала услышать такой комплимент от гриффиндорского сердцееда. - Она делает паузу, будто оценивая его, потом лениво откидывает с плеча прядь длинных белых волос. — Всё в порядке. Просто... знаешь, бывает, когда понимаешь, что кому-то слишком легко и все равно - выбор, слова, решения, приходится глушить собственные... надежды. - Её взгляд на секунду становится мягче, глубже, но тут же исчезает. Словно она пожалела, что сказала это вслух.
— Не переживай, Лундквист, — тон снова колется, как лёд на озере. — Ты же всё правильно сделал. Милая девочка. Простая. Улыбается в нужных местах. И никаких тебе вечных пререканий. - Она разворачивается, будто собирается уйти, но вдруг замирает и бросает через плечо:
— Желаю вам удачи.