Имя героя, дата рождения и возраст:
Уэйн Хопкинс // Wayne Hopkins
03.10.1979 // 17 лет;

Род деятельности:
» Хаффлпафф, 6 курс;
» Клуб Маггловедения;
» Дуэльный клуб;

Ссылка на страницу из Википедии:
Wayne Hopkins

Общее описание:

family Rosemary Hopkins (nee. McDowell) — мать; Phillip Hopkins — отец; Carl Hopkins — брат; Lilibeth Hopkins — сводная сестра; Ruth McDowell — тетя; Oscar McDowell — дядя; Robin McDowell — кузина;

факты » полукровка » обладает отличными для своего возраста знаниями по зельеварению, в особенности — хорошо разбирается в ядах и в их приготовлении » не особо распространяется, насколько сильно ему нравится маггловская культура. » выглядит так, будто может тебя убить, но на самом деле — булочка с корицей… и убить тоже может, если честно. » травит дедовские анекдоты, если расценивает человека как близкого друга. с другими может отшутиться. и в том, и в том варианте выходит не особо смешно. » очень заботливый и понимающий, умеет слышать и слушать, а также дать неплохой совет. » стесняется и краснеет, когда слышит в свой адрес комплименты. » считает, что вкусные «берти боттс» - это мировой заговор, потому что ему вечно попадается одна дрянь. Перестал покупать их после третьего курса, но иногда пробует у других, и все еще мимо. » обожает квиддич, и скорее всего, неплохо бы играл, однако ужасно боится высоты. угадайте его любимую команду. » его можно увидеть любым: с щетиной, без нее, со спутанными волосами, с идеальной укладкой, полностью лысым.

You slow down time
In your golden hour

Из всего множества цветов в этом мире он всегда отдаст предпочтение оранжевому. Тому, что окрашивает небо перед самым закатом. Тому, что наполняет июньский сад тетушки Рут, распускаясь бархатцами и календулой. Такому же, как сладкие апельсины в корзине на столе веранды, откуда удобно вечерами любоваться всеми любимыми красками на фоне такого же закатно-оранжевого моря.

В этих красках уходит солнце августовским вечером — последним перед возвращением домой, чтобы увидеть родных до отправления Хогвартс-экспресса. Лето подходит к своему логическому завершению, а впереди — еще один беззаботный учебный год.

— Не пущу! — всхлипывает Робин, вцепившись в Уэйна с неожиданной для семилетней девчушки силы. — Ни за что не пущу! Не уезжай, ну пожааааалуйста.

Он усмехается устало, похлопывая кузину по макушке. Если бы он только мог остаться…

Уэйн принимает поцелуи в обе щеки от тети Рут, сдержанно кивает дяде Оскару на прощание — лишнее сочувствие ему ни к чему. Может, когда-нибудь он снова встанет на ноги. А пока остается надеяться, что с ним все будет в порядке хотя бы до следующего лета.

Кингс-Линн по сравнению с Сент-Айвс, не такой красочный и пестрый. Зато здесь пахнет мятой, базиликом и маминым пирогом. До дома остается всего триста тридцать девять шагов, которые он считает один за другим. На крыльце вместо радостной улыбки он встречает впалые щеки и пустые глаза.

Уэйн не успевает подготовиться к плохим новостям, но вовремя замечает подделку вместо обыденного семейного застолья. Оно запомнится разбитой тарелкой, горечью и сожалением.

— Мы с вашей мамой разводимся, — отец говорит это так, будто зачитывает одну из проходных новостей в «Пророке» или повторяет вслед за скучной рубрикой на радио, чтобы забить пустоту в эфире.

За окном поют сверчки. Ветер ласково дразнит занавески через распахнутое окно. Карл с аппетитом продолжает есть вишневый пирог.

Мир продолжает вращаться, и глобальной катастрофы не происходит.

Уэйн сжимает кулаки покрепче, но все же сдерживается от погрома.

Развод — как гром среди ясного неба. Причины, по которым некогда идеальный союз рассыпается на глазах, так и не озвучены.

Карл слишком сосредоточен на выпускных экзаменах, чтобы забивать голову родительскими разборками. Уэйн же прокручивает тот вечер весь сентябрь, прежде чем взять пример с брата и позволить взрослым самим разобраться в своих проблемах.
[indent][indent]

i'll never know who I was before I faded away
into the grey

[indent][indent]
Эмпатия — проклятье, с которым он научился жить и не вестись у нее на поводу. Людские эмоции витают в воздухе, ими пропитаны слова, взгляды и жесты, даже самые незначительные. С виду Уэйн и не похож на хаффлпаффца; лишь горчичные вставки на мантии выдают его принадлежность к факультету.

— Какая злая у тебя рожа, Хопкинс! — слышит он буквально с первого курса, и уже устал повторять, что это обычное его лицо.

Уэйну не чуждо улыбаться, но многим почему-то врезаются в память нахмуренные брови и каменное выражение лица, которое сливается со стенами замка. Уэйн обожает глупые шутки и каламбуры, но многим почему-то помнится, что он почти всегда молчит и грозно смотрит исподлобья. 

Эти «почему-то» не берутся из воздуха, а вытекают как само собой разумеющееся, стоит Уэйну Хопкинсу обнажить отнюдь не хаффлпаффскую черту.

— Псих! Больной! — причитает слизеринец, потирая набухший глаз. — Я все расскажу декану! Тебе не отделаться!

Минус десять. Минус пятнадцать. Минус пятьдесят очков с Хаффлпаффа.

Какой рекорд можно еще поставить? Сколько еще терпения хватит у сокурсников, расплачивающихся за все синяки плохишей, оставленных кулаками Уэйна в назидание другим? К наказаниям он равнодушен и покорно принимает свою судьбу. Никогда не возражает, не спорит и не перечит, ведь приговор своего личного суда вынесен, его видно невооруженным глазом на осужденном.

А баллы… Баллы факультету он непременно вернет в двойном размере за другие свои заслуги.
[indent][indent]

two face promise
scars and traumas
you put me through enough

[indent][indent]
— Ты знал!

Зачарованные колокольчики вместо привычной рождественской мелодии будто начинают наигрывать похоронный марш. Или кажется это ему — крыша едет от злости и непонимания. Письма от матери с приглашением на каникулы в родной дом несли крохотную надежду — может, все наладилось? Все они — обман, с целью заманить его в логово и попробовать разжалобить, склонить на свою сторону нечестным оружием, плодом лживой любви.

— Ты все не так понял, я хотел… — оправдывается Карл, пятясь назад, в безопасность.

— Успокойся, — встревает виновник торжества.

Очень-очень зря. Ярость Уэйна моментально переключается с брата, скрывшего известную ему правду, на отца. На того, кто действительно заслужил эту самую ярость.

Уэйна не смущает ни тощая девчонка, ни младенец у нее на руках.

Ребенок. Причина, по которой распалась семья. По которой мать уехала к своему чахнущему брату. По которой все пошло наперекосяк. Отец — изменщик, последняя скотина, решивший, что сводная сестра разжалобит его сердце, и новость о новой жене не воспримется в штыки.

Мать вернулась в Сент-Айвс. Больше она никогда не переступит порог этого дома. Здесь теперь будет жить другая семья — чужая мать, чужой отец, чужая сестра. И брат, что выбрал сторону незнакомцев.

Уэйн не задерживается — подхватывает пальто, привезенные вещи и уходит, не попрощавшись.

— Некрасиво, — бурчит себе под нос, остановившись у порога. Все же возвращается в зал, где вместо «Веселого Рождества» заезжает отцу в нос со всей, что ни на есть, силы. Жалеет только, что не сделал этого раньше — последнти мятно-базиликовым вечером августа, когда тут еще пахло маминым пирогом. 
[indent]

// I've been runnin', chasing after silence, every road I take leads straight to you

[indent]
[indent]
После Рождества Уэйн не дает брату ни единого шанса, а вернувшись в Хогвартс — и вовсе перестает замечать Карла.

— Мы можем поговорить? — брат останавливает его в Большом зале, хватая за плечо.

— Готовься к ЖАБА, Карл. И меня не трогай

Уэйн стряхивает рук и проходит мимо как брата, так и своего стола, следуя вдоль тех, что пестрят синими. Из множества мантию выхватывает нужную. Нагибается, чтобы шепнуть на ухо:

— У меня только что был весьма интересный разговор с Мадам Пинс. Не подскажешь, как хоть называется книжка, которую я забыл вернуть?

---

» Предметы, выбранные для изучения на старших курсах: заклинания, зоти, зельеварение, травология, маггловедение, узмс
» Волшебная палочка: тис, жила дракона, 13 дюймов, негибкая;

Прототип:
Julio Pena

Связь:

Отредактировано Wayne Hopkins (28.05.25 21:52)