Со стороны Смит казался каменной стеной, которого никак не трогало то, что происходит, но взгляд его то и дело цеплялся за Эдварда и его компанию, которую теперь составляли слизеринцы, которых Закария сам предпочел бы обходить стороной, и его непутевая кузина, которая была той версией Смитов, которую его отец терпеть не мог. Конечно, никто из взрослых не знал ее настоящую, но Закария предпочитал не лезть в ее дела. Как и не лез в дела Элис и Эдварда, но что-то мелкое внутри него назойливо настаивало на том, что Заку нужно что-то сделать. Что-то, о чем он понятия не имел. Что-то неправильное, по его собственному мнению.
Эдвард очень сильно поменялся с тех пор, как прошли вести о пропаже его деда. И Смит не мог его винить, потому что не имел понятия, как бы сам вел себя, если бы его мать пропала. Об Олливандере было мало что известно с тех пор. Никто не знал жив ли он. Времена были неспокойные, и рано или поздно каждому придется с этим столкнуться. Смит предпочитал игнорировать приближение опасности. Ему хватало того, что он видел всю свою сознательную жизнь сны-предупреждения. Он учился ограждаться от них. Почему он должен открыться теперь?

Видеть Эдварда в Большом зале в принципе теперь было редкостью, особенно учитывая, что теперь они в принципе редко виделись, если не считать уроков. Хотя и на уроки Олливандер теперь приходил еще реже. Было ли то влияние Салли или собственный выбор Эдварда? Эта безалаберность раздражала Зака, но он не собирался читать нотации Эду, хотя очень хотелось. Но Смит не был отличником, чтобы позволять себе подобное. Этим должны были заниматься преподаватели. Однако Зак все равно встал со своего места, чтобы перебраться ближе к столу Гриффиндора, где около Эда практически никто рядом не сидел. Будто бы он оборвал разом все связи со всей школой, и оставил только избранных, которых сейчас рядом не было. Не то чтобы Зака как-то смутило бы присутствие Салли, которую он спокойно может поставить на место или же Малфоя, который в последнее время был достаточно понимающим, чтобы просто уступить, но все же не хотелось сейчас с ними контактировать. Смит сел напротив Олливандера, не ожидая, что тот на него посмотрит, хотя будет немного обидно, если он этого не сделает. Возможно, их дружба действительно была лишь выдумкой.
— Мы можем поговорить? — Прямо спросил Смит, хотя понятия не имел о чем и как им говорить. Особенно здесь. Большой зал наполнялся студентами.

Наверное, будь Закария Смит кем-то еще, он бы давно поговорил со своим другом, каковым Эдварда он считал, и, возможно, даже хорошенько влепил бы ему, о чем мечтало большинство тех, кто жалел Элис. Зак тоже жалел, но его удар был бы не за Элис, а за самого Эдварда. Чтобы перестал быть тем, кем стал. Но Смит никогда не прибегал к кулакам или магии. Его силой были слова, если это так можно было назвать. Поэтому он остался сидеть на месте, даже когда Эдвард указал на свою роль некого прокаженного. Закария показательно осмотрелся и встретился взглядом с каждым, кто смотрел в их сторону. Смиту не привыкать к подобному. Он своим поведением чаще наживал себе врагов, чем друзей. Именно поэтому Эдвард был ему так дорог. Эдварду было все равно насколько ты ядовит. Эдвард был первым мальчиком, с которым Закария познакомился перед школой. Эдвард был с ним от начала, а теперь Зак даже не представлял оставался ли Эдвард с ним до сих пор. Они никогда не говорили о дружбе друг с другом, потому что это была будто бы истинная единица, которая не подвергалась сомнению. По крайней мере в мире Зака, который он бережено прятал от окружающих. Даже от самого Олливандера, судя по всему. Так может Эдвард до сих пор и не чувствовал, что они на самом деле друзья? Может быть, они теперь никогда ими и не будут в его представлении?

— Мне все равно, что думают окружающие, — мрачно напомнил ему Смит, а затем перешел на французский. — А тебе?
Французский был языком, которому его научил сам Эдвард два года назад, когда в Хогвартс приехали иностранные студенты. По началу это была просто забава, чтобы понимать что болтают эти гости, потому что рядом с ними Зак чувствовал себя глупо, потом это стало чем-то общим между ним и Олливандером, что делало их ближе, как друзей, которые могли болтать о чем-то тайном при всех или большинстве, потому что некоторые студенты решили выучить язык также, как Зак или знали его раньше.
На французском было легче говорить о том, о чем Смиту не хотелось говорить на английском, чтобы не открыться при всех.
— Что с тобой происходит? Я... могу как-то помочь тебе?
Потому что его милейшая кузина уж точно не была той, кто был способен ему помочь, но в последнее время Эдвард предпочитал лишь ее компанию.

— С моей девушкой я разберусь сам, — Закария немного раздражается. То, что было между ним и Эдвардом не касалось Эрики. И что было между ним и Эрикой не касалось Эдварда. Но Смит не мог отрицать, что Олливандер прав. Смиту было тяжело с тех пор, как Олливандер бросил Элис - сестру Эрики. Он не знал как себя вести, а потому делал то, что и всегда - игнорировал происходящее. Учитывая, что сейчас он говорил с Эдвардом  - выходило у него отвратительно. А еще отвратительнее было то, что из-за того, что он не может выбрать сторону Эдвард страдал один. Пусть вокруг него постоянно вилась Салли, и иногда был Малфой, у Зака складывалось ощущение, что никто из них по-настоящему ему помочь не может. Да и нужна ли была эта помощь Эду? Смог бы сам Зак ему помочь?
Из-за слабой надежды на это, он потому и сидел тут, и говорил на ломаном французском, открываясь Олливандеру так, как никогда прежде, чувствуя, как грудь сдавливает похлеще, чем при разговоре с Забини, а это означало лишь то, что Заку страшно. По-настоящему. Страшно все испортить, и что все закончится.

Тихая, едва слышная просьба Олливандера заставляет Зака удивленно замереть. Ему даже показалось, что ему послышалось или он неправильно понял слово.
— Не злиться? — Переспросил он, чуть наклоняясь, чтобы уловить выражение лица, что было опущено, не давая Заку увидеть что скрыто во взгляде Эда. — За что я должен на тебя злиться?
От чего-то сердце Смита пропустило удар, пока он обдумывал, что Эдвард имеет ввиду. Расставание с Элис? Его новая-старая пассия в виде его отвратительной кузины? Его поведение? Смит не имел права злиться ни на что из этого. Он был просто Заком, как и все остальное окружение Эдварда.
— Это все, чем я могу помочь? — Решил уточнить он.