![]()
![]()
Loretta Cornhill, Clive Lundquist
3 апреля 1997 года
коридоры Хогвартсаистория о том, как резко может закончиться дружба — и как непросто ее вернуть
03.04.97. the things we regret
Сообщений 1 страница 6 из 6
Поделиться111.06.25 14:44
Поделиться213.06.25 17:21
Обычный день. Еще один. Очередной. В этот год, каждое новое начало расценивалось Лореттой как нечто заурядное, не требующего особого внимания. Былые краски повседневности, когда-то приносящие радость, словно потеряли свою свежесть. Выцвели, утратили глубину.
Отчего же? Ответа не знавала. Впрочем, светловолосая никогда не являлась радужным ребенком. С малых лет столкнувшись с холодом в родных стенах, замкнулась в себе. Перестала проявлять яркие эмоции, считая подобное недостойным их рода. Аристократы должны быть сдержанны, спокойны, решительны. Без колебания следуя своему пути, рациональной головой, плотно застегнув все молнии в сердце.
Конечно, в жизни леди находились люди, которым она тепло улыбалась, проводила свое время, в попытке погнаться за ними. Стать частью чего-то большего. Студенческой суеты. Дружить, обсуждать пустяки, проводить бесчисленные часы за тем, что не имело смысла. Жадно впитывать в себя воспоминания, дабы в будущем не пришлось жалеть об их отсутствии.
Тем не менее, чем старше прелестница становилась, тем отчетливее осознавала: открываться кому-либо полностью нельзя. Быть честной, показывая истинную себя – значит продемонстрировать другому свою уязвленную сторону. Ту часть, которой не должно существовать. Те слабости, которые могут швырнуть в лицо без капли милосердия. Следует быть осторожнее, разумнее. Думать над собственными словами, слетающими с уст.
Никому доверять нельзя. Каждый может предать, опустить на самое дно. Те, кого наивно называете друзьями заставят поплатиться за подобную беспечную мысль. Грейс знавала об этом не понаслышке. Слышала ситуации других, так и сама являлась участником маскарада фальши.
Улыбайся, вместе занимайся уроками, отправляйся на прогулку в Хогсмид, но всегда нужно быть внимательной, сосредоточенной и никогда не расслабляться. Мир – это поле битвы, где выживают сильнейшие и мудреные опытом.
Занятия в сей день подошли к концу, ребята собирались кучками, разбредаясь по углам – в свой маленький мирок. Проводя моменты до отбоя так, как подсказывает сердце и не только оно. Кто-то пользуется головой, отдавая предпочтение чему-то полезному, взамен праздному веселью. Пятикурсница спускалась по лестнице, неся в руках книгу, которую взяла в библиотеке. У нее возникли пробелы в дисциплине, стоило бы их наверстать, прочитав дополнительные знания. Усердная студентка советовалась с профессором, как бы получше вникнуть в тему изучаемого, какой литературой воспользоваться.
Мысли в голове мелькали лишь о толстом томе, который нужно прочитать за выходные. Она опять не выспится, снова начнет выматываться, ощущая усталость в теле. Но это необходимо. Временные трудности. Ради достижения успехов, дабы отлично сдать СОВ и продолжить обучение. Пойти по выбранному пути, стать ценной и важной. Найти свое место в жизни.
Сзади послышался детский смех, волной ворвавшийся в ее реальность. Какие-то младшекурсники, забыв об осторожности, бегали по ступенькам. Чародейка не успела это осознать, уложить в голове, произнести что-либо, как ее снесли, как препятствие на их пути. Благо она почти уже спустилась, пролетев половину последней лестницы, изумрудноглазая оказалась на прохладном полу.
- Извините, мисс. – Крикнул вслед мальчишка, убежавший со всех ног со своим товарищем.
Ничего. Это не страшно. Подобное могло произойти. Небольшая неприятность. Колдунья осознала, что крепко прижимает к себе книгу, как якорь, единственную ниточку, оставшуюся от реального мира. Девушка выдыхает, ослабляя хватку. Сделав усилие, она пытается встать, но снова оседает на землю. Затуманенный взгляд с легкой тревогой всматривается в сторону своих ног. Девичья лодыжка покраснела, боль проникла в сознание только теперь.
Поделиться314.06.25 21:22
Клайв поднимается по лестнице, устало потирая висок. День выдался не самым приятным — сперва двойная порция нотаций от профессора Биннса, потом проваленное задание по ЗОТИ и, как вишенка на торте, словесная перепалка с каким-то слизеринцем в библиотеке. Он старался держаться, правда. Даже пообещал себе сегодня не злиться, не вступать в споры, не драматизировать. Но это, как всегда, звучало убедительно только в его голове.
Он выдыхает и, привычно сунув руки в карманы мантии, сворачивает в коридор, ведущий к портрету Толстой Дамы. Но не успевает пройти и пары шагов, как замечает кого-то у лестницы. Светлые волосы, знакомые черты формы (и почему он так часто сталкивается именно со светловолосыми рейвенкловцами?), нехарактерная для вечернего времени неподвижность.
Лундквист останавливается, щурится. Кто-то сидит — или, скорее, неловко опирается на перила — и, судя по выражению лица, не от хорошей жизни.
Он делает пару шагов быстрее, затем ещё. В голове мелькает мысль: может, кто-то споткнулся? Подвернул ногу? Или — хуже — кто-то из младшекурсников решил провернуть дурацкий эксперимент с заклинаниями? В любом случае, проходить мимо он точно не собирается.
— Эй, ты в порядке? — срывается с его губ, но он успевает остановиться, когда узнает «жертву».
Лоретта. Лоретта Корнхилл.
Он не двигается. Просто стоит, и мир будто замедляется.
Мерлин. Конечно, это она.
Из всех возможных людей, которых он мог бы найти в таком положении — почему именно Корнхилл?
Он сжимает пальцы в кулак, потом быстро разжимает. Слишком поздно, чтобы развернуться. Слишком подло — просто пройти мимо. Это не тот случай, когда можно сделать вид, что не заметил.
Клайв вдыхает глубже, чем требуется. Привычный жест — будто ищет в воздухе хоть каплю спокойствия. Гриффиндорец чувствует, как лицо каменеет: привычная маска, которую он выработал за последний год. Вежливая, немного отстранённая, неуязвимая. Ему же лучше, когда никто не копается под ней, верно?
— Лоретта, — говорит он наконец, и его голос звучит ровно, может, даже чуть мягче, чем он ожидал. Он делает шаг ближе. — Ты… кажется, подвернула ногу?
Дежурный вопрос, за которым — тишина.
Клайв опускает взгляд, замечает, как она держится за щиколотку, и внутри что-то отзывается — почти автоматическая реакция. Помочь. Поддержать. Сделать вид, что всё как раньше. Хотя он прекрасно знает: как раньше уже никогда не будет.
— Я могу тебя… — он запинается, совсем немного, но сам это замечает и раздражается. — Могу помочь тебе дойти до гостиной. Если ты не против, конечно.
Пятикурсник старается говорить спокойно. Будто всё в порядке. Будто между ними нет груды несказанных слов, взаимного молчания и той одной фразы, которая всё испортила. Он старается не вспоминать, как сильно Лоретта тогда обиделась. Как не сказал ей «прости». Как, наверное, она и сейчас не хочет видеть его рядом.
— Ты сможешь опереться на меня, если что, — добавляет Клайв чуть тише, уже не так уверенно, как прежде.
Поделиться419.06.25 12:30
Сердце застучало быстрее. Осознание собственной беспомощности. Сие чувство невыносимо! Одна она не справится, не сможет далеко уйти. А надо подняться до больничного крыла. Подняться. Пересечь множество ступенек.
Эти мальчишки могли бы остановиться и помочь ей. Она бы позволила им это. Дала бы себе разрешение принять сложившуюся ситуацию, как данность. В конце концов, это была их вина и своим действием ребята бы взяли за нее ответственность. Как следовало бы благородным, каким стоило бы быть мужчинам.
Предательская мысль в голове заставляет рассмеяться, едва уловимо в пустоте. Мужчинам. Они всего лишь мальчишки. Совсем незрелые, не познавшие жизни. До подобного этим двоим далеко ползти.
Сделав легкий вдох и собравшись с силами, Лоретта предпринимает вторую попытку, оперившись на перила. Да, сие положение выглядело лучше, тем не менее, не сильно помогало в передвижении. Подняться недостаточно, нужно еще идти.
Прелестница разжимает пальцы ладоней и вновь оседает на прохладный пол. Нужно придумать нечто иное. Либо просто подождать. Кто-нибудь пойдет по этому же пути, и она попросит… оказать небольшую услугу в обмен на нечто ценное для своего «спасителя». Оставаться в долгу дева не желала.
Ждать пришлось недолго, вскоре чуткий напряженный слух расслышал шаги, которые усилились став ближе. Заметил ли их обладатель ее? Изумрудный взгляд, изучающий пол, не решался подняться выше. Вскоре девичьего обзора достигли мужская обувь и тень, не позволявшая себе перекрыть ее собственную.
Грейс уже хотела невозмутимо поднять голову и произнести заранее подготовленную речь, но ее опередили. Чужой голос вдарил по ушам, подобно колыханию колокола, зазвенев в сознании. Она узнала его, узнала бы из десятки других, даже если не общались больше года.
Почему? Из всех возможных чародеев, почему именно он? Блондинка не шелохнулась, не позволила каким-либо эмоциям осветить еще детское лицо. Ее взгляд замер на его тени. Мысли лихорадочно отсчитывали секунды. Раз гриффиндорец перестал говорить, то также узнал пострадавшую. А значит, это лишь вопрос времени, когда он развернется и уйдет. Покинет это место, оставив Корнхилл здесь, там, где обнаружил.
Так будет правильно. Так будет верно. Ведь не его вина, что она оказалась на этих злосчастных ступенях в этом положении! Они не находятся где-нибудь в запретном лесу, на территории школы безопасно. Если он исчезнет в коридорах замка, студентку не растерзают неведанные твари. Ее жалкая смерть на останется на его совести. А это значит, Лундквист со спокойной душой и без страха в сердце может… позволить себе…
Резкий вдох паренька сбивает с мыслей, девичье сердце неосознанно начинает стучать быстрее, нежели следовало бы. Прекрати, перестань, беспокойное сердце, нужно оставаться равнодушной и холодной, как всегда!
Его слова вновь настигают хрупкое сознание, натянутое подобно струне. Обыкновенный вопрос заставляет теряться. Она понимала, это просто вежливость. Кто-то не пропускал свои уроки этикета. Но колдунья молчит.
Если он не дождется ответа, может согласится с ней, что это бессмысленно. Биться головой об стену, ожидая от нее отдачи. Попытки склеить разбитый стакан, который сам же небрежно смахнул со стола. Безнадежно.
Но представитель львиного факультета продолжает говорить. Возможно, она переоценила его умственные способности. И самому до истины пареньку не добраться. Прелестница прикрывает веки и придав голосу как можно больше спокойствия выдает:
– Мне не нужна помощь. – Я не просила от тебя н.и.ч.е.г.о. – Если же желаешь оказаться полезным, то просто исчезни. – Растворись в небытие, перестань существовать. Забери все мои воспоминания о тебе с собой.
Отредактировано Loretta Cornhill (19.06.25 13:59)
Поделиться526.06.25 09:23
Гриффиндорец и правда ожидал чего-то в этом духе.
Не точно этих слов, не с такой отточенной холодностью, не с такой чёткой формулировкой — но суть. Он знал, что Лоретта не обрадуется. Знал, что не скажет «спасибо» и не с готовностью закинет руку ему на плечо. Но когда её голос — колкий, как лёд по коже — всё же доносится до него, внутри всё равно будто что-то сжимается.
Клайв чуть мотает головой, будто отгоняя глупое ожидание. Конечно, она злится. Конечно, не хочет ни его присутствия, ни помощи. И он точно не имеет права обижаться в ответ — не после всего, что сказал ей сам.
Но ведь и ситуация не та, чтобы разыгрывать драму.
Пятикурсник стоит, не двигаясь, и медленно выдыхает сквозь нос. Не громко, не вызывающе — просто пытается не сорваться. Не рявкнуть в ответ.
— Слушай, — говорит он спокойно. Почти слишком спокойно, как для того, кого только что попросили исчезнуть. — Я понимаю, что ты злишься. Честно. У тебя есть на это все основания.
Лундквист делает шаг в сторону, словно собирается уйти, но остаётся на месте. Просто даёт ей пространство.
— И, наверное, я — последний человек, которого ты хочешь видеть. Но увы, — он пожимает плечами, — других рядом сейчас нет. И пока не предвидится.
Ему не хочется говорить это с нажимом, не хочется звучать язвительно. Потому Клайв следит за голосом, как за острым лезвием — Мерлин, только бы не оступиться! Вдруг Лоретта подумает, что он смеётся над ней?
— Я могу вылечить тебя, — это займет всего несколько пару минут. Я немного разбираюсь в колдомедицине. Мамина школа, — пятикурсник пытается усмехнуться, но получается криво.
И тут же гаснет. Потому что именно она — та самая причина, по которой всё пошло не так. Которую он не смог спасти. Которая всё ещё лежит в палате Мунго, и которую, несмотря на все знания, он вытащить не может.
Да и с Корнхиллой он повздорил из-за этого. И почему все так сложно?
Клайв опускает взгляд. Потом снова смотрит на Лоретту.
— Но ты не позволишь, я понимаю. Поэтому просто… — Лундквист делает небольшой вдох, — давай я провожу тебя до больничного крыла. Оно ближе, чем гостиная Рейвенкло. И ты будешь терпеть моё присутствие меньше.
Поделиться629.06.25 13:14
Она ждала. Терпеливо в почти полном молчании, продолжая созерцать чужую тень краем глаза. Надеялась, что ее слова будут услышаны, приняты и поняты. Чародейка выразилась как нельзя четко и кристально ясно. Пара брошенных фраз, но их, должно быть, вполне достаточно. После такого ответа обычно уходят. Так будет лучше. Так будет правильно.
Однако, после недолгой тишины между ними, парень заговаривает вновь. Почему он такой настырный? Какая ему вообще разница? Настолько благородный, что не способен бросить деву в беде?
Произнесенные им слова, прелестница беспардонно пропускает мимо ушей. Не вслушиваясь, не придавая значения. Ей неинтересны его изречения, она не желает понимать его мотивы.
Клайв делает лишь шаг назад, но будто бы воздуха становится больше. Так странно. Он не мог отбирать ее кислород в столь обширном пространстве, это просто немыслимо. Возможно, дело именно в ней. Это Лоретта не решалась лишний раз вздохнуть, когда он стоял столь близко. Она уже давно отвыкла от его присутствия рядом с собой. Юноша перестал существовать в ее жизни, исчез также просто и легко, как и появился когда-то. Подобно ветеркам, уносимым вдаль.
Слабая, ядовитая полуулыбка окрашивает девичьи уста лишь на миг, стираемый тут же их обладательницей. Дослушав до конца, Грейс выдает:
– Да, других рядом сейчас нет. – В точности повторяет сказанное им светловолосая. – Но день еще не подошел к своему концу, а значит придут и другие. – Девичий голос звучал ровно и спокойно, как если бы пытаясь резонировать с ним в тон. – Как бывает и всегда, на смену одним приходят иные.
Круговорот Вселенной. Только произнеся до конца свою речь, пятикурсница задумалась над его значением. Ее слова воспринимались неоднозначно, их можно было понять по-разному. Тем не менее, они уже вылетели из-за рта и реальность не изменить. Впрочем, не то, чтобы волшебницу это действительно беспокоило.
Как еще более яснее намекнуть гриффиндорцу, что ей не нужна его помощь? Как донести до него эту мысль. Уложить в голове. Как заставить уйти?
– Складывается ощущение, будто ты слишком высокого мнения о себе. – Голос ее натягивается, как струна, но словно не замечая этого, она продолжает. – Ты не последний человек, которого я бы хотела видеть. Далеко нет. – Собравшись внутреннее, говорящая переводит взгляд с его тени, на ботинки. – Лишь один из многих тех, с кем, если бы позволяли обстоятельства, не желалось бы иметь ничего общего. – Изумрудный взор поднимается еще выше. – Еще один очередной волшебник, не представляющий никакого интереса, не стоящий моего внимания. У которого, к тому же, еще проблемы с пониманием. Сделаю одолжение и повторю еще раз. – Ее глаза наконец находят его и Корнхилл, впервые за долгое время, позволяет этому контакту продлиться дольше случайного мгновения. – Мне... от тебя… ничего… не нужно.
Ни твое лечение, ни твоя поддержка. Ни-че-го. Рейвенкловка надеялась, что уж в этот раз она четко выразила свой ответ, не требующий разъяснения.