Сегодня ему не снились кошмары, но Закария предполагал, что дело в том, что вчера было Прорицание. В классе Трелони было всегда душно. Она палила столько благовоний, что можно было задохнуться, тем более, что окна после такого у нее не открывались. Хотя в ее классе они в принципе никогда не открывались. Смит определенно подвергал себя пыткам, продолжая посещать ее занятия. Но так как сообщать лично ей о том, что он проклят, он не собирался, приходилось терпеть все эти ее уроки, хотя компетентности в Трелони он не видел. Но видел Дамблдор, а значит что-то должно было однажды всплыть. Хотя Дамблдор слишком обожал и Поттера, а в этом выборе уже стоило сомневаться.
В общем мигрень решила нагрянуть сегодня просто чисто напомнить о себе, и о том, что кошмары никуда еще не ушли, если вдруг Закария забыл. Просто повода для них нету, но они где-то там, у него в голове. Или вокруг, во вселенной. Ждут своего выхода.

Смит вышел из кабинета мадам Помфри, получив микстуру от головной боли, которую он собирался растянуть в несколько дней, и тут же пугливо запихнул ее в карман, когда услышал голос, который звал его по имени. Обернувшись, Зак увидел, как к нему спешит староста его факультета. Немного напрягшись, Смит быстро обдумал где мог бы облажаться, чтобы староста вдруг решил им заинтересоваться. Хотя Габриэль в принципе был участливым студентом своего факультета, как любой другой староста, но учитывая, что он староста Хаффлпаффа, эта опека была гиперувеличенной, чем у остальных старост. Смит не знал наверняка, но был в этом уверен. Скорее всего ему нужна какая-то помощь, а Зака он ни за чем не подозревает. Потому что сам Зак так не смог выискать в своей голове что бы он мог такого натворить, чтобы им заинтересовались на уровне нарушения дисциплины.

Лучше бы это был вопрос дисциплины.
Смит сразу же напрягся, услышав вопрос Габриэля. Ему захотелось, чтобы его плечо под ладонью Тейта стало жидким, чтобы он мог утечь в другую от него сторону или хотя бы чтобы не было этого напирающего, настойчивого чувства, которое возникло от этого касания в совокупности с вопросом. Но ничего не помешало Заку взять руку Габриэля и снять со своего плеча. Будь это кто-то из более близкого круга, то он, возможно, позволил бы такому касанию продлиться дольше. И Смит понимал, что подобное проявление поддержки было нормой для большинства хаффлпаффцев. Но он не был большинством.
— Я хожу столько же сколько и остальные, — что определенно было не правдой, но Зак умел хорошо врать с этим каменным выражением лица. — Ничего, что стоит твоего внимания. Или внимания кого-либо еще. И вообще, нашему факультету давно пора научиться не лезть не в свои дела. Раздражает.

Зака переполняет досада. Неужели он настолько очевидно часто ходит к мадам Помфри, что это заметили или же дело все только в старосте, которому было интересно засунуть свой нос не в свои дела? Тем более, что Смиту не нужны были его переживания. Небезразличный? Да лучше бы он действительно умел быть безразличным. Злость Смита была вызвана страхом, что кто-то еще узнает о его проклятии. Что кто-то, как Лаванда, решит, что это весело - знать что-то наперед. Возможно, это было бы весело, если бы от этих кошмаров у него не шла кругом голова и было сразу ясно, что они означают. А кроме головной боли к Смиту прибавлялись попытки разгадать что кроется за ночными образами и для кого они предназначены.

Он игнорирует вопрос Гейба, намеренно на него не отвечая. Факультет барсуков был факультетом его отца и всех тех, кто находился на этом факультете. Самому Заку казалось, что он тут лишь потому что не подходил ни на один другой факультет. Он не был храбрым, он не был умным, у него не было амбиций. И он определённо не был добрым и трудолюбивым, но Шляпа отправила его сюда, потому что Хаффлпафф взяла бы его из-за доброты душевной, просто потому что другие его бы не приняли. Иногда Смиту казалось, что он вечно лишний на любом празднике жизни. Возможно, ему стоило обучаться в другой школе.

— Нам не о чем разговаривать, — отрезает Смит. — У меня всего лишь болит голова, и ты ничего не сможешь с этим сделать. Мадам Пофри делает, поэтому я хожу к ней. Если вдруг у меня появится желание с тобой поговорить, что вряд ли, ты узнаешь об этом первый.
Говорить вот так со студентом, что старше тебя да еще и староста должно было быть страшно. Но Смит настолько привык к тому, что хаффлпаффцы безобидны в сравнении с другими факультетами, что он терял любой страх перед ними. Все равно они не смогут ответить, а если и смогут, то только словесно, и скорее всего это будет безобиднее, чем у него.
Решив, что его позиция достаточно ясна, и разговор окончен, Закария обошел Гейба и направился в сторону класса, в котором у него должен был быть урок. Но эта ситуация не выходила у него из головы весь день, поэтому как-то сосредоточиться на уроках у него не выходило.

Тейт поймал его в самый уязвленный момент. Когда он показал, что стал свидетелем слабости Зака, слишком близко подобравшись к тайне, которую Смит хранил ото всех. Но Зак понимал, что Гейб не желал ему зла. Он беспокоился о нем, хотя у него не было на это никаких причин. Тейт проявил заботу там, где собственный отец Зака не стал. Оставить все вот так со старостой было бы неправильно... Смит провел с этими мыслями и ночь, а на утро решил найти Гейба, чтобы и извиниться, хотя обычно он подобного не делал.
Хотя обычно никто не ловит его на грани раскрытия тайны.

— Можем поговорить? — Спросил он Тейта на следующее утро, когда тот выходил с завтрака в Большом Зале.