Имя героя, дата рождения и возраст:
Алистер Фредерик Джиллеспи Такстед
Alistair Frederick Gillespie Thaxted
31.12.1979
16 лет

Род деятельности:
» Хаффлпафф, 6 курс

Ссылка на страницу из Википедии:
https://harrypotter.fandom.com/wiki/Alistair_Thaxted

Общее описание:
В старом доме на холме пахнет рыбой и сырой шерстью. Двери и окна скрипят от гуляющего сквозняка, ветер проникает через открытую форточку, просачивается сквозь еле заметные дыры в стенах, с диким уханьем влетает в трубу давно нетопленного камина. Ветер шуршит упаковками чипсов и обертками гамбургеров в мусорном ведре, звенит стоящими рядом пивными и винными бутылками, гоняет по деревянному полу клоки кошачьей и собачьей шерсти и комки пыли. Ветер ловко забирается под толстые свитера и тяжелые пледы, щекочет пятки, оставляет колючие поцелуи на высунувшихся из тепла носах и щеках. Ветру хочется больше объятий и любви. Люди ветренных отношений избегают, ворчат, ругаются, прячутся в одеяльных коконах, накрывают головы подушками. Эти глупости спасают, но ненадолго - стихия все же сильнее. Да и что могут люди против нее? Разве что поднять волшебную палочку, сделать несколько пасов и произнести пару магических слов.

Старый дом на холме называют домом ветров, кажется, что там они бушуют сильнее обычного, гудят громче, отчаяннее расшвыривают опавшие листья и непредусмотрительно разбросанный мусор. Дом давно уже оброс легендами и страшилками. Каждое новое поколение детей заселяет его страшными призраками - от духа покончившего с собой из-за измены жены дровосека до ужасного маньяка, изрядно проредившего население соседнего Скалловея. Каждое новое поколение подростков считает своим долгом на спор подобраться поближе, постучаться в двери или заглянуть в окно. Говорят, лет двадцать назад, один из таких смельчаков не вернулся.

В старом доме на холме под хоровое пение "Auld Lang Syne", доносящееся даже до сюда с главной площади, и яркие всполохи праздничных огней родился Алистер. Было бы символично, если бы именно в эту ночь в двери старого дома постучался темноволосый высокий мужчина с песочным печеньем и виски, сломав многолетнее проклятие, висевшее над семьей Такстедов, и посулив новорожденному долгие годы счастья и удачи. Но увы, эта ночь, как и десятки Хогманаев до, исключением не стала - никто не стоял у порога после полуночи с традиционными дарами в руках.

- Что такое акцио, мам? - Алистеру четыре, он играет в гавань - миска с водой как будто море, спичечные коробки - корабли, а разбросанные вокруг спички - люди. Те, что в коробках - моряки. Для тех, что вне - уже заказывают гробы из других спичечных коробок.

- Что, прости? - Чашка вылетает из маминых рук, разлетается на осколки, кофе попадает в море Алистера - в каком-то из кораблей пробоина, дорогущий виски течет из сломанных бочек и смешивается с соленой водой. - Где ты это услышал? Море Алистера разливается по полу, люди и корабли ломаются под каблуком маминых туфель. Управляющий порта взлетает в воздух, оказываясь в маминых руках. Она почему-то злится и боится одновременно.

- Папа вчера говорил. Он, когда, ну это.. ты знаешь, то всегда бормочет что-то такое. Акцио, силенцио, - незнакомые слова в детской голове отпечатываются почти сразу, не вылетают, как дурацкие животные - бегемот от Ала сбегал раза три.

- Тебе показалось, милый, - мама целует Ала в лоб, возвращает его обратно, идет за тряпкой и метлой, чтобы убрать появившийся минут двадцать назад стихийный порт. - Иди лучше поиграй в своей комнате.

Мама говорила, что до старого дома на холме был вполне себе новый дом в центре Эдинбурга, до него - приличное поместье в пригороде Манчестера, до него - почти что особняк на окраине Лондона. Мама говорила, что отца прокляли, когда он решил уйти из семьи и выбрать - как это она называла - любовь всей жизни, отринуть навязанные снобским обществом идеалы, предать многолетние традиции и устои, поставить свое собственное счастье выше чужого мнения. Если ей верить, ему чуть ли не плюнули вслед, сожгли все его фотографии на ритуальном огне и отреклись от сына, благо, что не старшего и не наследника. Да еще и порченного и проклятого магией. Отец в этих историях всегда был идущим против системы и за своим счастьем бунтарем, но при этом с налетом невероятного благородства, ну чисто рыцарь в косухе. Мать - по классике - примерная пай-девочка, по уши влюбившаяся в хулигана и надеющаяся его исправить. И какое-то время у нее получалось. Но жизнь - не дешевый ромком. Придурок и идиот никогда не станет приличным человеком, даже ради великой любви.

- Что такое акцио, мам? - Алистеру семь, он рисует дом на холме - небольшой, чуть покосившийся, утопающий в осенней листве. На крыльце патлатый человечек в костюме с бутылкой в руке - отец, человечек поменьше с красивой прической и в платье - мама, совсем маленький человечек в футболке с медвежонком, шортах и пиратской шляпе - Алистер. - Папа вчера кричал на упавший пакет чипсов. А рейвенкло? Почему он во всем винит каких-то ворон?

- Алистер! - Непонятно, на кого ругается мама - на Ала, задающего дурацкие вопросы, или на горячую сковородку, за которую она так непредусмотрительно схватилась. - Сколько раз тебе говорить не слушать отца? Ты не видишь, что он не в себе? Не подходи к нему после третьей бутылки пива. Он тебе и про инопланетян расскажет, и про масонов, и про иллюминатов.

- А что за иллюминаты?

- Иди поиграй с друзьями, Алистер! - Взмах рукой и на счастливую нарисованную семью проливается дождь из масла, хорошо, что не кипящего.

Друзей у Алистера было немного. Он и друзьями-то их мог назвать с натяжкой - так, соседские дети подходящего возраста. На общении с ними сначала настаивала мама, которая почему-то всегда притворялась дружелюбной открытой женщиной, хотя по ее лицу Алистер видел, что ей эти люди если не неприятны, то как минимум безразличны. Она с каким-то невероятным упорством ходила в церковь каждое воскресенье, выпекала пироги для пятничных посиделок с соседками, участвовала в местных празднованиях и улыбалась всем горожанам.

Позже дети вроде как привыкли считать Алистера своим, утаскивали его гулять после школы и упорно затягивали в свои авантюры. И, пусть "друзья" ему не особенно нравились, но Ал за ними утягивался. Может, все дело было в том, что Пол из дома у подножия холма всегда виртуозно врал и корчил самые жуткие рожи на всех Шетландах. Может, в том, что Виви могла попасть камнем в бутылку почти с пяти ярдов. Или в том, что Хелли был сыном мэра, чуть ли не с младенчества привыкшим давить авторитетом и внушительным животом. Или все же в том, что сам Алистер был мямлей и тряпкой, неумеющей говорить людям "нет".

- Виви, слушай, а ты не видела вчера... - Алистер останавливается, смотрит на хихикающую Ви, сжимающую в руках свою стремительно лысеющую куклу - Ви почему-то решила, что она талантливый парикмахер, но явно просчиталась. - Крысу на помойке? Воооот такая была, точно тебе говорю! Почти как собака! - Нет, если бы он сказал то, что собирался, то Виви бы точно громко рассмеялась, привлекая внимание всех соседей, и Алистеру пришлось бы объясняться со всей улицей.

- Пол, тебе не показалось, что.. - и ему он рассказать не может. Пол непременно распустит жуткие слухи и придумает какое-нибудь обидное прозвище, которое, как на зло, обязательно прицепится до самой смерти. Алу не хочется быть похожим на бармена из "Пьяного осетра" - хромоножку Джо, получившего свою кличку в алкогольном загуле и так с ней и оставшегося. Хромать он перестал лет двадцать назад, а фамилию его до сих пор никто не знает. - У Виви надо бы отобрать ножницы? Она скоро устанет от кукол и переключиться на цели поживее.

С Хелли даже пытаться не стоит, этот десятилетка непременно напыжится, включит внутреннего Фрейда, Юнга или Адлера, и прощайте, два часа из жизни, душевное спокойствие и равновесие.

Как и с мамой. Она опять скажет, что ему показалось, привиделось, послышалось. Что он все не так понял. Что ему надо пойти погулять-порисовать-поиграть-покататься на велике.

И тем более уж с отцом. Этот и сказать ничего не сможет.

Птицы редко появлялись около дома на холме, будто намеренно старались держаться от него подальше, выстраивали свои маршруты так, чтобы точно не подлететь к старой хижине. Может, поэтому, когда Алистер увидел сидящую на покосившемся заборе сову, он подумал, что все еще спит. И лишь удостоверился в этом, когда вышедшая на крыльцо мама вдруг побледнела и схватилась за сердце. Мама же не может бояться сов? Это ведь какие-то глупости.

Оказалось, что может.

В тот день впервые на памяти Алистера люди в доме выли гораздо громче ветра. Мама плакала, ругалась и снова плакала. Отец бил бутылки и ругался почти синхронно с ней. Алистеру происходящее все еще казалось сном. Как и после, уже в Косом переулке. Он с удовольствием слушал сказки про волшебство и магию, но перестал в нее верить еще лет в пять. Оказалось, что зря.

Алистер всегда и всего боялся - высоты, темноты, тишины, пауков. И, конечно, старого дома на холме, который вобрал в себя почти все его страхи: темные узкие коридоры, которые родители не считали нужным хоть как-то освещать; гнетущая тишина, прерываемая непонятно откуда взявшимися скрипами и шорохами; пауки, затаившиеся в углах и решающие - то ли ради шутки, то ли из суицидальных наклонностей - спуститься на своей паутине прямо перед лицом мальчика. Алистер боялся незнакомцев. Видел, как вздрагивает мама, когда замечает незнакомое лицо. Как напрягается, когда оказывается, что никто из соседей этого человека тоже никогда не видел. Как тянется к сумочке, сжимает застежки, словно готовится что-то достать. Слышал истории отца про убийства, не придавал им значения, списывал на алкоголь и дурацкие ночные передачи, но запоминал все равно.

Но Алистер никогда и ничего не боялся так сильно, как Косого переулка, как магического мира в целом. Он казался страшнее даже ядерного оружия, третьей мировой войны, зомби-апокалипсиса - чего угодно. Люди в мантиях и странных одеждах мельтешили вокруг, хлопали дверьми магазинчиков, явно вышедших из алкогольных отцовских приходов, шумно спорили, тихо перешептывались. Где-то вопили дети, играя в догонялки. В узких проулках то и дело, загораживая солнечный свет, пролетали совы. Яркие вспышки, громкие хлопки, шелест пергаментов, восторженные визги - все это вызывало желание приткнуться к какой-нибудь стене, закрыть глаза и уши и начать молиться, чтобы это все оказалось сном. Чтобы когда открыл глаза - перед ним оказалась ехидная рожа Хелли, хитрая улыбка Виви и показывающий язык Пол. Это сон. Это должно быть сном.

- Хаффлпафф! - Кричат ему в ухо и Алистер подпрыгивает на табурете, едва не роняя шляпу на пол. На ватных ногах он плетется в сторону стола, за которым аплодируют больше и громче. Он садится на скамейку и таращится в тарелку. Вокруг него десятки людей, и только от осознания этого факта Алу становится плохо. Ему не хочется поднимать глаза и смотреть на окружающих, не хочется видеть их радостные лица, слушать их приветствия.

- Десять баллов Хаффлпаффу! - И Алу хочется стать невидимкой, слиться с окружением, перестать существовать в принципе. Зачем так громко и пафосно объявлять о том, что он дал правильный ответ? Нельзя было просто кивнуть?

"Я понимаю, почему вы сбежали", - пишет Алистер родителям, когда в школе появляется какой-то очень известный магический герой, запретный этаж, а после и тролль.

Алистер мог бы писать это чертово "понимаю, почему вы сбежали" примерно каждую неделю обучения в Хогвартсе все шесть лет. И если сначала были простенькие призраки, говорящие портреты и опасные растения и животные, то дальше уровень жести только повышался.

Студентов превращают в камень. "Мам, ты не говорила, что Медуза Горгона - реальна".

В Хогвартс пробирается отпетый преступник. "Мам, с охраной у магглов как будто бы получше".

Турнир четырех волшебников со смертельным исходом. "Мам.. да мне и сказать нечего, сама понимаешь".

С каждым годом градус повышается. С каждым годом Алистеру становится все страшнее. Нет, мир магии начал его понемногу затягивать. Алистер стал понимать, почему так часто в бреду отец вспоминал "Акцио" - не заклинание, а чистое чудо. Алистер нашел свою прелесть в часовом торчании над вонючим котлом - результат выше всяких похвал. Он проникся трансфигурацией - "прикинь, изначальные размеры прям не учитываются! Человек в кошку! В ней килограммов шестьдесят, а в кошке, дай бог, пять. Куда остальное делось?". Даже огнекрабы в какой-то момент начали казаться миленькими. Но очарование уроков, посиделок в библиотеке и большом зале ничуть не перебивало общую мрачность этого мира. Магический мир - тот же дом на холме, только вокруг него завывает не ветер, а смерть. Что если Алистер станет следующим? И этот вой словно все громче и ближе.

---

» Предметы, выбранные для изучения на старших курсах: Заклинания, Зельеварение, История Магии, Травология, Уход за Магическими Существами
» Волшебная палочка: шерсть единорога, рябина, 11 дюймов.
» Животное: мусорный кот Абрикос, изъятая у беспечного первокурсника жаба Жозефина.

Прототип:
Vassili Schneider

Примечания:

* Не хочет признавать вслух, но все-таки жуткий трус. Боится всего подряд: от высоты и темноты до ответственности и тягот взрослой жизни с бесперспективной работой и огромными счетами за крохотную съемную комнату на окраине Лондона. Со страхами упорно борется, но получается так себе. Все еще с трудом сдерживает совершенно дурной и девчачий визг при виде пауков. Ловит панические атаки в полной темноте.
* Ему сложно сказать людям "нет", даже если очень хочется. Алистер хочет быть для всех хорошим и пока не совсем понимает, что это невозможно. Жаль, что время волшебных соц. сетей и статусов "я не сто галлеонов, чтобы всем нравится", пока не пришло.
* Алистер много сомневается, часто взвешивает плюсы и минусы, и минусов у него всегда больше. Жуткий пессимист, его стакан пуст на сто процентов, потому что оставшуюся воду сейчас кто-то придет и выпьет.
* Немного задрот. Часто циклится на совершенно не нужных для всех остальных, но чертовски важных для него самого вещах.
* Противник алкоголя и любых изменяющих сознание веществ. За ЗОЖ не нож, но на осуждающий взгляд точно. Когда-нибудь выкурит сигарету, и у него отвалится жопа.
* Считает, что его анимагическая форма - хамелеон, слишком уж часто ему хочется слиться с окружающей средой, чтобы его никто не видел и не слышал. Когда-нибудь у него получится захамеленониться, и он больше не будет онлайн.
* Подростковый протест - идти против себя и против мира. Эти пути в какой-то момент пересекаются и уводят Алистера в очень уж густую чащу. Там играет отвратительная по всем параметрам громкая музыка с орущими мужиками в татуировках, а случайные прохожие получают серьезные травмы. Ал временно "теряет" глаз. Жаль, что он никогда не фанател от пиратской темы. Жаль, что вместо серьезного корабля у него только старенькая рыбацкая лодка.
* Играет на вистле и альтовой флейте, а хотелось бы давать рока на крутой гитаре.

Связь:

Отредактировано Alistair Thaxted (07.10.25 13:58)