Она бы по возможности предпочла не иметь никаких дел с Горацио, даже относящихся к его любимой теме и сфере деятельности. Их связывает лишь один курс, особо долгих диалогов за пять лет между ними не завязывалось. Помимо занятий и банальных встреч в коридорах школы (которых, скорее всего, не замечал ни один из них), им довелось пересечься только на собрании старост в начале этого учебного года. Рионе даже стало искренне любопытно, может она чего-то о нем не знает? Или настолько недооценивала, что так удивилась, увидев его со значком, почти таким же, как и у нее самой.

Хотелось бы ей и дальше быть только условными коллегами, однокурсниками, но жизнь штука такая - порой наступают моменты, когда нужно переступить через себя и сделать то, чего так сильно делать не хочется.

Последнее занятие у пятого курса на сегодня закончилось. Обычно неторопливая О’Нил, воркующая с друзьями о всяком разном, поспешила покинуть кабинет Зельеварения, не упуская из виду знатно вытянувшегося за лето слизеринца. Девушка ускорила шаг и, нагнав Першора, приветливо улыбнулась.

- Эмм, Горацио? Привет. - Она встречается с его острым грифовским взглядом, в уголке его рта поблескивает белоснежный оскал. Ри продолжает простодушно улыбаться, глядя на него снизу вверх, и старается поспевать за его темпом ходьбы. - Найдется минутка? У меня есть к тебя небольшая просьба.

О’Нил поджимает губы, чувствуя как бешено колотится сердце. Она прокрутила в голове фразы, которые скажет ему, несколько десятков раз, но волнение захлестнуло ее, так что вся подготовленная речь забылась в одночасье. Першора Ри не боится, но отчетливо знает, что контакт с ним будет выстраиваться с определенными оттенками его своеобразной любви ко всему загробно-мертвенному, которые нужно просто принять. В конце концов, ничего в этом плохого нет. А дело у нее крайне важное и срочное.

Другого Риона в принципе не ожидала. Першор откуда-то из закромов достает измерительную ленту - ту, что обычно используют швеи и закройщицы - и принимается обходить девушку со всех сторон, измеряя ее параметры. Для чего - угадать несложно.

Гриффиндорка время от времени притормаживает, неосознанно, чтобы Горацио было удобно делать свои замеры. Что ж, рано или поздно они пригодятся… От невесомых случайных прикосновений Риона едва заметно вздрагивает, скорее от неожиданности. На ходу она отрицательно мотает головой, давая понять, что никто у нее пока не умер и не собирается. Вернее, умер, конечно, дело как раз в этом, но помощь нужна больше в сфере бюрократии, чем декора и прочих моментов дел похоронных.

- Мне нравятся гортензии, если ты об этом, - отвечает Риона, которой хотелось с одной стороны поскорее приступить к сути, а с другой быть вежливой, дружелюбной. Ей может и хотелось бы продумать все организаторские моменты для своих проводов, но как будто еще немного рановато, верно? О’Нил заранее прекрасно знала, к чему готовиться, поэтому просто решила быть собой, не отшатываясь от специфических причуд однокурсника. Она его никогда и не осуждала за это, просто диалог у них в целом никогда не завязывался, и узнать Горацио получше у нее не было даже шанса. Интересно, он всегда только об этом и говорит? - Спасибо, конечно, но я не по этому вопросу. Точнее, не совсем по этому.

Девушка тупит взгляд и вздыхает. Тот разговор с отцом, а потом и стычка с Монтегю все еще не дают ей покоя. Отец не уверен до конца в том, что Монтегю-старший связан с убийством матери Рионы, но других зацепок у них просто нет. Смерть Флоренс так сильно подкосила Лестера, что он особо и не пытался раскопать что-либо; только долетавшая случайно информация, не факт что достоверная, была в его нераскрытом деле о смерти жены. Рионе этого оказалось мало. Они даже толком не знают, как она погибла - может это тоже важная деталь? Ее могли отравить, подкинуть проклятый предмет, могли использовать заклинание. Вероятнее всего где-то в недрах Аврората папка с делом Флоренс О’Нил и хранит в себе все недостающие части пазла, но туда Риона никак проникнуть не сможет. Но у нее есть еще один вариант. Возможно, ничего она так не раскопает, но попытка не пытка, попробовать она должна.

- Хотела спросить, в бюро ведь хранятся бумаги о всех…клиентах? Какую информацию обычно туда записывают? Может..что-то о причинах смерти, об особых приметах? - девушка говорит с праздным интересом, как будто планирует в скором времени устроиться в похороное бюро на работу. Как-то завуалировать или разыграть в каком-нибудь таком ключе Рионе показалось уж слишком…по-слизерински? Ей все равно, если Гор подумает что-то не то, заподозрит в чем-то. Она собирается сказать все как есть, надеясь, что для Першора это будет пустяковым делом, а взамен он не попросит чего-то, что девушка не сможет ему предоставить.

Реакций Горацио Риона практически не замечает. Она слишком погружена в свою затею, слишком часто она обдумывала этот диалог, свои реплики, что как будто переживает его не в первый раз. Кажется, ей вообще всё равно что именно говорит слизеринец, собственное представление затмевает происходящее в реальности. Девушка нацелена только на определенные вопросы и ответы, остальное протекает как сквозь сито, не задерживаясь в её сознании.

«Заботу» Горацио гриффиндорка принимает как должное, кивает согласно, мягко улыбается, всё это делая на автомате, не отдавая себе отчет. Его намеренную близость игнорирует тоже ненамеренно, она даже и не замечает того, что дыхание Горацио в какой-то момент опаляет её лицо. Только когда раздается звонкое цоканье, вряд ли знаменующее нечто положительное, девушка наконец приходит в себя, выныривает из своих мыслей и поднимает взгляд вверх, встретившись с мрачным взглядом Першора.

Его тон похолодел, и девушка едва не съеживается, но не от ответа однокурсника или его монументально-грозного вида - скорее, чувствуя приближающийся крах своей маленькой невинной затеи. Но Риона пока не намерена отступать.

Выслушав внимательно словно бы заученную информацию гриффиндорка долю секунды раздумывает. Она ожидает, что Горацио просто уйдет, и он вполне имеет на это право. Но тот остается на месте и девушка пользуется моментом.

- Да-да, я об этом знаю, но разве несовершеннолетним эту информацию предоставляют? - недоверчиво спрашивает О’Нил, также скрещивая на груди руки. Конечно она в курсе как это устроено, если бы всё было так просто, она бы с удовольствием избежала сего разговора. Не потому, что он ей не нравится, просто навязываться уж очень не хочется. Тем более быть должной. Тем более кому-то вроде Першора. - А секретная - это какая? - уточняет с любопытством, заодно проясняя для себя, о каких вещах возможно узнать не получится.

Но Горацио, кажется, её не слышит. Парень о чем-то глубоко задумался, так что Риона обеспокоенно хмурится. Она нетерпеливо стучит носком туфли о пол, потом даже слегка приподнимается на носках, но неожиданно слизеринец обращает на неё свой змеиный взгляд, так что та вздрагивает. А ещё она замечает нездоровый блеск в его глазах, и почему-то ей кажется, что это хороший знак.

- Это касается моей мамы, - со вздохом, не грустным, а скорее усталым, отвечает Риона очередной подготовленной фразой. - Она умерла много лет назад, чуть меньше года после моего рождения. Точнее, её убили. - Гриффиндорка отводит глаза и снова сдвигает к переносице брови. - Отец толком ничего не рассказывает, а мне очень важно знать, хотя бы что конкретно её убило. Яд, или заклинание, или еще что-то.. в общем, это же вроде бы пустяковая информация, думаю ничего противозаконного здесь нет.. Так ты мне поможешь? - нетерпеливо уточняет она, уже слегка устав от этой игры.

Гриффиндорка на мгновение чувствует лёгкое раздражение - да какая ему в сущности разница?! В смысле, конечно она просит его о помощи, об одолжении, но что ему это стоит? Ничего, в сущности. Но ощущать себя «дамой в беде», мышкой в ловушке так унизительно и неприятно. Никогда она не оказывалась в подобной ситуации. Может нужно было попросить о помощи Грэма?…

М-да. Кажется более идиотской идеи в её голове еще не возникало.

Заслышав о «плате» Ри поджимает губы. Об этом она долго думала, но так и не смогла придумать, что такого весомого может предложить Першору.  Вряд ли он нуждается в чём-то, наверняка у него есть все, чего его тёмная душенька желает. Но О’Нил так или иначе прекрасно понимает, что платить придется. И в целом ей вообще все равно, что Горацио попросит.

- Об этом я хотела спросить тебя, - серьёзно и уверенно говорит Риона. - Не могу предложить чего-то конкретного, но можешь просить что угодно, я достану. - Девушке даже становится любопытно - чего может хотеть Горацио Першор? Какой-нибудь старинный артефакт? Череп её прапрапрадеда, смотрителя Азкабана? Кусочек мантии дементора?.. Не выдержав, она спрашивает: - Какую цену ты хочешь назначить?

Почему не должны предоставлять? Хороший вопрос, однако. Наверное потому, что так положено в большей части мира, по крайней мере Риона именно такого мнения. Она, конечно, сама не пыталась запросить что-либо в бюро, но знала «де факто», что вероятно ей откажут. Почему несовершеннолетних не обучают аппарации? Почему им нельзя использовать магию вне школы? Видимо это просто-напросто небезопасно. Информация о смертях как будто ничего такого не представляет, хотя возможно это именно та конфиденциальность, которая должна быть или скрыта от чужих, или уберечь тех, чьё сознание, по мнению каких-то гениев, «еще не до конца сформировано».

В общем-то Рионе по барабану, почему эту информацию не предоставляют. Но раз особо спорить и настаивать на своём Першор не стал, значит так оно и есть. Ничего не поделаешь.

Блестящий каламбур Горацио девушка оценивает неискренне улыбнувшись на его усмешку, и сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Шутник.

Ожидаемо, никакого сочувствия в слизеринце причина её просьбы не вызывает - этого в плане Рионы и близко не было - зато в глазах Горацио блестит интерес. Обычно, узнав о потере Ри люди начинают сочувствовать, говорить что-то типа «мне так жаль», но Гриффиндорке ничьё подбадривание не нужно. Что было, то было. И, само собой, подобной реакции от Горацио ожидать было бы очень странно, в данном случае его любопытство - куда более подходящая эмоция для налаживания контакта.

И как только раздаётся фраза «просьба выполнима», Риона готова подпрыгнуть от радости, завизжать, хлопнуть в ладоши, заключить Горацио в объятия.. ну, пожалуй, без последнего точно можно обойтись. Дальше гриффиндорка слушает отрывисто. Время, конечно..Чем быстрее, тем лучше.

- Если можем сами, без привлечения посторонних, было бы отлично, - чуть подумав, отвечает Риона и прислоняет к поджатым губам палец. Ей не терпится приступить сразу же, но понятно, что придётся подождать ещё немного. Ничего, каникулы вот-вот начнутся. А там дело за малым. Быстренько найти что нужно, взглянуть на бумаги, и всё.

Точнее, почти всё.

Першор просит об услуге, не говорит конкретно о какой, и Риону это слегка настораживает. Она знала об этом, прекрасно знала, но к чему угодно подготовиться просто невозможно. Да и не в духе О’Нил. Ожидать чего-то приятного может и не стоит, но Ри довольно быстро успокаивается. Плевать. Что такого ужасного Горацио попросит? Стать его рабыней? Натирать до блеска его черные лакированные туфли? Помогать с подготовкой к похоронным церемониям? Последнее - точно нет, вряд ли он доверит ей этим заниматься, судя по его перфекционизму и педантизму. Остальное - под вопросом. Хуже Риона пока придумать не успела.

- Договорились, - пожимая руку Горацио (она ожидала, что та будет холодной, но нет - рука как рука), твёрдо говорит Риона. Голос её звучит обыденно и простодушно, хотя внутри бушует ликование, нетерпение, любопытство и лёгкое сомнение. Вид у Горацио самый что ни на есть дружелюбный, и О’Нил вдруг думает о том, что слизеринец совсем не так страшен, как о нём говорят. - Точную дату согласуем позже?

Стоит ли говорить, что в течение последних нескольких дней - от их с Горацио сделки до рокового часа Х - Риона не находит себе места. Она очень плохо спит, у неё нет аппетита, мысли вечно где-то далеко. По большей части это, конечно, связано с нетерпением, но порой, изводя себя до истерического невроза, девушка невольно думала и о том, что за услугу ей предстоит оказать слизеринцу. В конце концов все эти мучения почти свели её с ума, и Ри уже казалось, что она бредит.

Сердце колотилось как бешеное, и только за стуком мчащего Хогвартс-экспресса гриффиндорке удалось как-то избавиться от назойливо-угнетающего биения. Лютный переулок угнетал куда сильнее. Риона не часто бывает в этой части магического Лондона - оно и понятно, что ей в принципе тут делать? Своего беспокойства О’Нил старается не показывать, держит спину прямо, а голову высоко поднятой. Затхлые тесные “коридоры” Лютного нельзя назвать классным местом для вечерних - или каких-бы то ни было - прогулок, так что конечно в душе Ри почти содрогается от всей этой атмосферки, но уж точно не боится. Слишком близко к Горацио девушка старается не идти, но при этом поддерживает быстрый темп его ходьбы, чтобы совсем не отстать.

Пока Першор отворяет двери бюро, Ри с опаской озирается. Встретив взгляд Гора вскидывает брови с вымученной улыбкой, мол, “всё путём, давай побыстрее со всем покончим”. Переступив порог заведения девушка принимается изучать его глазами. Первая её мысль - Горацио очень вписывается в весь этот мрачный антураж, вторая - вспомнив своё отражение в зеркале сегодня утром с запавшими глазами, синяками от недосыпа и бледной кожей, понимает, что и она не слишком-то наверное здесь выделяется. Не успевает она и шагу ступить, как перед ней возникает пышный букет чёрных как чернила гортензий. Они невероятно вкусно пахнут, и выглядят..необычно.

- Ух ты… - принимая довольно увесистый презент выпаливает Риона, стараясь взять букет как можно удобнее, и так, чтобы за ним было видно собеседника. - Неожиданно и..приятно. Ты где-то записал, на будущее? Или просто память хорошая?

Как обычно Ри не смогла воздержаться от какого-нибудь саркастично-любопытного комментария, но ответа она особо не ждёт. На самом деле это правда приятный жест. Когда ей вообще кто-либо в последний раз дарил цветы? Да ещё и её любимые? Ну, кроме отца перед отъездом в Хогвартс. Размышления о том, почему Горацио вообще решил подарить ей цветы - в качестве подтверждения своих слов, вероятно - надолго в голове Рионы не задерживаются. Она ждала этой “миссии” слишком долго, сейчас просто-напросто не время думать о чём-то другом.

- Флоренс Ариадна Фицджеральд! - мгновенно отвечает она, оставляя гортензии на резном деревянном столе, и присоединяется к слизеринцу. Стеллажи папок с замысловатыми закорючками кажутся бесконечными, почти как в лавке Олливандера. Риона быстро бегает по ним глазами, всматриваясь и вчитываясь в написанные на корешках символы. Соображает, по какой системе тут упорядочены бумаги. - Восьмое октября, тысяча девятьсот восемьдесят первый. Дата смерти или.. какая нужна?

Пока Гор справляется в силу своего роста с полками в пределах своей досягаемости, Ри взбирается на стоящую рядом стремянку на колёсиках и перебирает бумаги с пометкой “1981 / 10” на верхних полках. Архив удобный, ничего не скажешь. Но с магией было бы в разы проще.

На поиски времени ушло немало, прошло оно практически в полном молчании, слышно было только шелест пергамента и тяжёлое дыхание. Пальцы у Рионы уже все в пыли, глаза чуть устали от тускловатого света и внимательной вычитки слов и чисел. Когда знакомое имя наконец встретилось, девушка перечитала дважды. Трижды. Потом вынула стопку бумаг и прочла ещё раз. “Флоренс Ариадна Фицджеральд”. “Дата рождения: 17 / 09 / 1961”. “Дата смерти: 8 / 10 / 1981”.

- Нашла!

Стискивая в руках заветные листы бумаги Ри спускается обратно. Кажется, Горацио даже протягивает к ней руку, чтобы помочь. Кажется, ведёт её к столу, где больше света. Руки у О’Нил трясутся. От нетерпения, тревоги, осознания чувства утраты. Осознания того, что правда скоро может вскрыться.

- Давай ты, ты лучше знаешь где тут что, - кивая на покоящиеся на столе бумаги говорит Риона сухим от волнения голосом. Она скрещивает неспокойные руки на груди, сжимает в кулаки пальцы, держится изо всех сил. Если она тут рухнет в обморок будет максимально по-идиотски.

Ри уступает место Горацио и становится чуть за его плечом. Взгляд прикован к листам, содержащим ту информацию, которая ей так необходима. Она следит за своим дыханием, терпеливо ожидая вердикта. Ещё немного и она просто сбежит, так и не дождавшись ответа.

- Погоди, ты мне ещё живой нужен, - пытается пошутить Риона в ответ на реплику об инфаркте, но выходит у неё, наверное, так себе. Она очень благодарна Горацио за то, что он без особых колебаний берёт на себя изучение нужной информации, потому что сама она не смогла бы спокойно справиться с этим достаточно простым делом из-за своего волнения. Да и вообще она благодарна ему за всё. Теперь уж точно совсем не важно, что он попросит, его помощь стоит многого.

Чтобы как-то унять трясущиеся руки она обнимает себя за плечи, старается дышать размеренно, мысленно фиксируя вдохи и выдохи. Ей правда стало немного не по себе, голова чуть ли не идёт кругом, но Риона не хочет выставить себя неженкой. Она должна всё узнать.

Момент Х уже вот-вот настанет, Горацио конечно не особо доволен её просьбой, но всё же он склоняется над бумагами и сейчас озвучит заветные слова. Сейчас…

Как из-за толщи воды Риона слышит звон колокольчика и скрип двери - у неё заложило уши и начало подташнивать от переживания и невроза, но этот звук буквально возвращает её в сознание. Быстро переглянувшись с Гором, девушка понимает всё без слов, но парень комментирует произошедшее, отчего сердце у Рионы уходит в пятки. Она вообще-то не особо понимает, что тут такого, это ведь бюро его семьи, он здесь часто бывает, другое дело, что он не хотел бы, чтобы его застали с кем-то, судя по всему. В любом случае она прекрасно улавливает беспокойство слизеринца, поэтому, не говоря ни слова, кивает, стискивает руками папку у груди и позволяет подтолкнуть себя к двери. После чего тихонько, но как можно быстрее, выныривает наружу, сворачивает в переулок и через несколько шагов прислоняется спиной к каменной стене, чтобы перевести дух.

***

Ещё одна бессонная ночь прошла мучительно долго. После того, как Риона покинула стены бюро, она поспешила ретироваться из Лютного, направившись к ближайшей точке каминной сети, а потом, на метро, добралась до дома. Она не выпускала из рук папку, и не решалась взглянуть на исписанные листы пергамента, содержащие всё, что касалось мамы, и особенно её смерти. Собралась с духом гриффиндорка только сидя на кровати в своей комнате, пролистала бумаги не один раз, и не два, практически заучила наизусть всё то, что значилось в чернильных отголосках прошлого. Само собой к бумагам она отнеслась с излишней осторожностью, стараясь не помять, как будто от любого неверного движения чернила могли исчезнуть. И уж конечно она не потеряет ни одной лишней соринки.

Наутро Риона, мельком взглянув перед выходом в зеркало, заключила, что вид у неё хоть сейчас на колдографию для могильной плиты. Натянув чистые вещи и собрав небрежно волосы, она решила направиться в Лютный прямо с утра, потому что о точном времени они с Горацио не договорились.

В Лютном находится неприятно. Ри решила ради безопасности накинуть мантию с капюшоном, скрыв лицо под тканью, а под пазухой спрятав заветные бумаги. Она ждёт в закутке между бюро и соседним зданием; кажется собирается снег, тучи сгустились и стало немного туманно, зато в преддверии снега температура на улице заметно его поднялась. Погрузившись в свои мысли девушка скользит глазами по прохожим, не задерживая ни на ком взгляд надолго.

Вскоре с неба посыпались снежинки. Прошло, наверное, около получаса, может, час. Щёки у Рионы покраснели, и нос тоже, а мантия и выбивающиеся из под капюшона волосы начали покрываться редкими снежинками. Вдоль улицы стала приближаться фигура. Высокая и тёмная. Горацио угадывался в ней почти безошибочно. Скинув капюшон, чтобы он её узнал, Ри помахала ему рукой, поймав его взгляд, на расстоянии нескольких ярдов.