Случайности вечно все портят. Неожиданные встречи в темном, еще не отпустившем предрассветные сумерки лесу срывают старые планы, из-за чего приходится таскать с собой в сумке огарки черных, скрученных свечей, у которых запах полыни и ароматного шалфея. Ими пропахли все учебники и школьные принадлежности. Меган пачкается в золе, осевшей на кожаное дно, режет пальцы о брошенный впопыхах клинок, слизывает кровь и недовольно морщится на холодное солнце.

Нужно закончить. Эта мысль навязчива, неподконтрольна, она будоражит, волнует, ужасает, несмотря на всю внешнюю простоту. Ровсток ищет уединения, но не находит его ни среди ночи в гостиной, ни в заброшенных классах, захваченных пауками и мокрицами, ни даже в Запретном лесу, где среди толстых стволов деревьев может затесаться блуждающий в полудремном отчаянии однокурсник.

На какое-то время Мэгги оставляет надежду и прекращает попытки. Пачкает и режет пальцы. Плохо спит. Она стала сильно уставать после занятий, и сейчас выбралась из замка только чтобы подышать свежим воздухом, избавиться от головокружения, вызванного тем, что она почти перестала есть.

Следом за ней из главных дверей выбегает стайка мальчишек, на вид им не дашь больше двенадцати, все взъерошенные и возбужденные, на щеках – розовые разводы румянца. Ровсток успевает лишь повернуться в их сторону, когда один из мелких сорванцов с замотанным вокруг шеи желтым шарфом, болтающимся на ветру, едва не сбивает ее с ног. Слизеринка инстинктивно тянется за волшебной палочкой, но запоздало понимает, что оно того не стоит.

А потом они исчезают. Мэг приходится как следует проморгаться, чтобы убедиться в абсолютной правоте своего зрения, сделать пару хрустящих шагов по протоптанной тропинке, упирающейся в… стену?

Касаясь толстых стеблей, вьющихся вдоль высоких стен – запрокинуть голову, глубоко вдохнуть, вглядеться в неестественно-белое небо – она пальцами ощущает тепло. Так прогреваются под кожей только камни да дерево, металлическая ручка лишь больно обжигает ладонь. Меган дергает ее на себя, и затхлый воздух бросается ей в лицо, вместе с застарелой пылью.

- Вот поганцы… - усмехается про себя, отряхивает подол, всматривается в беспроглядную тьму. В ней прячутся влажные звуки сырости и тихий мышиный писк, от перепада температур быстро краснеют щеки, заставляя лицо гореть.

Ровсток не спеша движется по коридору, а следом за ней – ее тень, отражающаяся от света зажженной палочки. Идет она долго, чтобы устать и начать раздражаться, но еще недостаточно, чтобы всерьез запаниковать. Когда перед ней простирается обширная круглая площадка, девчонка не верит в собственную удачу, стук каблуков нарушает мертвую, нереальную тишину, не бывает так тихо, нигде не бывает. Она знает, что за ней следит нечто безглазое и голодное, но бесстрашно опускается на холодный пол, расстилая черную, помявшуюся скатерть, зажигает свечи, завязывает волосы в тугой высокий хвост.

Одиночество еще никогда не казалось Мэгги настолько притягательным, а если тем детям не посчастливится нарваться на нее здесь – что ж, Хогвартс хранит множество тайн, всякое может случиться. Любое несчастье.

Ровсток пытается сосредоточиться, слиться с посторонними звуками воедино, ее разноцветные глаза следят за танцующими в эпилептическом припадке силуэтами, а ладони - черные от растертой в пыль бузины. В мешочке, болтающемся на запястье, стучат друг о друга мелкие косточки грызунов и птиц.

Сначала голоса раздаются вдалеке, их можно разобрать, только если очень хорошо напрячь слух, но по мере того, как тело Меган, прежде расслабленное и согревшееся после мороза, каменеет от страха оказаться застигнутой за не самым разрешенным в школе занятием, становятся все более и более отчетливыми.

Слизеринка вскакивает и едва удерживается на ногах. Ее накрывает легкость, она ощущает себя мягкой, как разжеванная «друбблс», и мозг у нее как будто такой же липкий и тягучий.

Мэг уже точно решила, что не побежит. Не станет оправдываться. Скажет, что забрела сюда совершенно случайно, в конце концов, откуда простой студентке знать об этом месте? Оно выглядит заброшенным, нелюдимым, стылым и неприветливым. Самое то для нее.

Резко распахнувшаяся дверь больно ударяет ее по плечу.

Меган потряхивает от нерастраченной злости. Контраст расслабленного тела, невесомой легкости в каждой мышце и растянутом сухожилии с внутренним напряжением сводит с ума – кажется, вот-вот взорвешься, как сверхновая, озарив заброшенные теплицы неестественной, слепящей вспышкой.

Фарли здесь не место. Фарли, эта маленькая выскочка, так и продолжает лезть, куда не следует, пытаясь добиться ученической славы или постылой справедливости – Мэг абсолютно без разницы, она бы вытолкала хаффлпаффку восвояси даже за малейшее несоответствие.

- А кого еще ты ожидала встретить? Надеюсь, Грэм не назначил тебе свидание в этих катакомбах?

Ровсток шумно втягивает воздух, крылья ее чрезмерно вздернутого, маленького носа трепещут, как крылья бабочки. От едва различимого шелеста за спиной вдоль позвоночника сквозит холодок. Слизеринка приглушенно хихикает и прикусывает длинный ноготь на указательном пальце, отчего винного цвета лак дает трещину.

- Тебе можно, а мне нельзя? – парирует Мэгги, окидывая полумрак помещения тяжелым, будто подведенные черным карандашом веки наливаются вдруг свинцом, взглядом и лихорадочно кутается в мантию. – Значок не дает тебе права шастать где угодно, Беллочка, как бы ни хотелось.

Но, судя по всему, чувство долга перевешивает все остальные эмоции, включая досаду и негодование, скрывать которые старосте совершенно не удается, поэтому-то она привычно храбрится, обозначая границы статусов. Глупышка.

Спрашивает что-то про потерявшихся мальчишек, похоже, именно тех, благодаря которым Ровсток сюда и попала, вот только какое ей до них дело? Меньше невоспитанной малышни – меньше проблем.

- Может, заходили, а, может, нет, сложно сказать наверняка, - в глазах – нездоровый блеск, в горле – ком из чего-то невыплаканного и невысмеянного, на грани истерики. – Ты мне надоела, уходи.

Обычно мягкий, обволакивающий голос теперь похож на рычание. Терпение Меган подходит к концу, она и сама это чувствует, когда смотрит на решительно настроенную Беллу, оставившую за собой тонкую полосу света. Путь к спасению? От кого, Беллочка? От чего? Вокруг оглушительная тишина да ненавязчивый шорох листьев, прелый, сладковатый запах которых вызывает тошноту.

- Надеюсь, ты уже сообразила, что, кроме нас, здесь никого нет? – Ровсток дергано озирается по сторонам, как преследуемая гончими лисица, и дышит все еще тяжело, норовит вобрать в легкие как можно больше этого гнилостного кислорода. – Я останусь. То, чем и где я занимаюсь, тебя не касается.

В любой другой раз она бы избежала неприкрытой грубости.

- Как тогда ты поступишь? Нажалуешься на меня Спраут? Я отвечу ей, что ты все врешь, поскольку завидуешь и бесишься, ведь не единственная ходишь у нее в любимчиках.

Меган знает, о чем говорит. В самом деле, у ряда преподавателей, к коим относится и профессор травологии, слизеринка создает впечатление томной тихони, немного себе на уме, но в целом весьма безобидной,не склонной ко лжи.

Она хорошо хранит свои тайны.

Ровсток оглядывает помещение медленно, настороженно, словно хищник, оценивающий обстановку. Спящие в углу дьявольские силки, оголодавшие грызунки – что, кроме нее самой, сможет помешать Фарли удрать прежде, чем у слизеринки кончится терпение?

Пар от трав, которые она измельчила и бросила в огонь, до сих пор щекочет ноздри, Мэгги едва сдерживается, чтобы не расчихаться. У нее чертовски слезятся покрасневшие глаза, все лицо чешется, она то и дело вынуждена проводить по особенно зудящим местам ногтями, карябать щеки, оставлять розовые борозды на лбу. И все вокруг такое медленное, спокойное, почти гармоничное, если не считать хаффлпаффку, застывшую возле дверей и открывающую свой рот абсолютно не по делу.

Меган не успевает разобрать, что это было: слабый поток ветра или серые, мускулистые побеги, дверь захлопывается у однокурсницы за спиной тихо-тихо, как за долгожданным гостем.

Что ж, в таком случае добро пожаловать.

Спасаясь от силков, Белла оказывается ближе, Ровсток вдыхает идущий от нее тонкий запах цветов и сама дергается в сторону в попытке защитить свое личное пространство.

- Молись, чтобы эта чертова дверь не оказалась заперта, - ее голос слегка подрагивает, будто потревоженное ветром пламя свечи, а подсознание кричит, что опасаться ей нужно не ядовитых растений, потревоженных после, возможно, многолетней спячки, а вот эту милую девушку, зажавшую пальцами волшебную палочку и готовую идти до конца, чтобы докопаться до истины. – Я не знаю, где твои младшекурсники, довольна? С чего ты вообще взяла, что они здесь были? И куда я, по-твоему, их спрятала? Скормила этим очаровашкам? – Ровсток делает неопределенный взмах рукой в сторону одичавших многолетников. – Съела сама? Не боишься, что и тобой поужинаю? Иногда, Беллочка, ты меня так забавляешь.

Силуэт хаффлпаффки расползается, искажается, и когда Меган пытается ухватиться за хрупкое плечо, чтобы самой удержаться на ногах, ее голову вдруг посещают неуместные, но крайне потешные мысли.

- Ты похожа на кролика, - лопатки касаются стены, та ужасно ледяная. Эта часть замка не прогревается, сюда никто не захаживает, пар вырывается изо рта сизыми клубами. – Пошевели носиком, ну, пожалуйста, мимими.

Ровсток смеется, прижимая обе ладони к губам, чувствует, как горчит полынь и каким невесомым ощущается тело. Что-то щекочет шею, какая-то назойливая мушка, такая же приставучая и душная, как Фарли, Мэг отмахивается от нее, но та вцепилась на совесть, приходится несколько раз раздраженно шлепнуть себя пальцами по яремной вене.

Дышать становится труднее. Слизеринка медленно поворачивается в сторону и улавливает слабое шевеление тентакулы, дотянувшейся до своей жертвы из ближайшего угла.

- Д-диффиндо! – безжалостный крик на грани паники. Спраут бы не одобрила столь варварского отношения к магической флоре, но ее здесь нет, зато есть зловредная жгучая антенница, пытающаяся убить ее студентку, а при самообороне, как говорится, все средства хороши. – Беллочка, не могла бы ты мне помочь? У меня возникли некоторые разногласия с одним свирепым растением.