Люк нервничал даже не с самого утра, а со вчерашнего вечера ― он планировал признаться Ровене в своих чувствах, и внутри себя орал как корень мандрагоры. В отношениях с девушкой они были уже больше года, и, наверное, стоило сказать те самые слова в годовщину, которую они отметили больше полутора месяцев назад, но у него не хватило духу. Вчера он проснулся с ощущением, что нужный момент настал, и начал хлопотать о том, чтобы всё прошло идеально.

Нужно было раздобыть букет пионов, которые любила Ровена, хотя их сезон ещё не наступил, и купить её любимые конфеты, с которыми было, конечно, проще, чем с цветами. Бедному Арахису пришлось несколько раз без передышки летать в Брайтон и обратно, чтобы Люк (не без помощи мамы, разумеется) всё устроил, поэтому, когда всё было готово, то есть когда Арахис принёс цветы (конфеты он принёс накануне, и Люк носил их в школьной сумке, а вот цветы спрятать было сложнее; Чолдертон не хотел накладывать на них маскирующие чары, чтобы не испортить), хаффлпаффец прямо в совятне, на скорую руку, написал записку для девушки, в которой сообщил, что будет ждать её на квиддичном поле. Он потянулся к лапке Арахиса, чтобы привязать записку, но бедная птица, вымотанная двухдневными перелётами, больно укусила своего владельца за руку и упорхнула в насест повыше.

― Ладно-ладно! Извини! Я куплю тебе орехи… ― сказал хаффлпаффец и привязал записку к лапе одной из школьных сов. А потом отправился на квиддичное поле, пытаясь морально подготовиться к тому, что сегодня он сделает важный шаг в отношениях с Ровеной.

В принципе, Люк был готов к тому, что девушка появится не слишком скоро ― и был рад этому, потому что у него было время на то, чтобы отрепетировать свою речь. Держа конфеты подмышкой и крепко сжимая букет пионов в руке, он ходил взад-вперёд у трибун, которые обычно занимали студенты Хаффлпаффа, и бормотал себе под нос:

― Мы знакомы столько лет… мы через многое прошли вместе… моё сердце принадлежит только тебе… я люблю тебя! И уже давно… Я так давно пытался сказать тебе об этом…

Люк не смотрел по сторонам; он смотрел себе под ноги, поэтому вовремя не заметил подошедшего Ричи Кута и врезался в него. После столкновения хаффлпаффец приземлился на собственную задницу, чудом не уронив в песок конфеты и цветы, и воскликнул:

― Имп, Ричи! Ты чуть не испортил сюрприз! ― «для Ровены», хотел он добавить, но не добавил, потому что считал это само собой разумеющимся.

Люк поднялся на ноги. Он проверил, не растрепался ли букет и не помята ли коробка из-под конфет; когда он убедился в том, что всё в порядке, посмотрел на друга. Скорее всего, Ричи пришёл на тренировку, но почему-то он был одет в обычную, а не спортивную мантию, на руках не было перчаток и метлы тоже не наблюдалось. Странная, конечно, у Кута тренировка, но кто Чолдертон такой, чтобы судить, верно? Ричи ведь играл в сборной факультета, а Люк нет.

― Ты запачкался, ― сообщил приятелю хаффлпаффец и энергично стал отряхивать его мантию от песка, с удвоенной энергией шлёпая Ричи по заднице, потому что песка на ней было больше всего.

И вдруг его взгляд зацепился на лежащее на земле любовное послание, которое Люк через сову передавал Ровене. Рука Чолдерна, щедро раздававшая шлепки, зависла в воздухе, а потом опустилась. Хаффлпаффец присел на корточки и поднял конверт, уже измятый, а потом посмотрел на гриффиндорца:

― Ничего не хочешь сказать?

Он не знал, как сформулировать то, что понял. Раз Ричи пришёл на место свидания с письмом, которое предназначалось Ровене, значит, он всё это время тайно с ней встречался, и они вот таким вот жестоким способом решили сообщить ему об этом! А ведь Кут всё время говорил о чувствах к Робинс… Барсук пригрел льва на груди…

Люк чувствовал себя разбитым.

Отредактировано Luke Cholderton (13.01.25 21:50)