Наивная. Доверчивая. Глупая. Совсем не такая, какой должна быть так называемая «истинная слизеринка». У Меган кружится голова, она хватается за стволы деревьев, чувствует пальцами шершавую кору, сдирает об нее кожу, в ушах стоит непрекращающийся шум, далекие голоса, чей-то красивый, надсадный смех. Он кажется дьявольски знакомым, но сейчас ей совсем не до него, из горла вырывается нечеловеческий вой, она давится им, словно отравой.

- Помогите, - это первый и последний раз, когда она просит о помощи, но тишина давит на нее отовсюду – ни единого звука, только под подошвами сухой хруст осыпавшихся веток. Ровсток страшно остановиться, приходится делать шаг, другой, пока все вокруг расплывается перед слезящимися глазами, она яростно вытирает лицо грязными ладонями, отчего на них остаются разводы туши и темно-бордовой помады.

За спиной раздается гул, где-то совсем далеко, Мэг даже не уверена, не сходит ли она с ума - во рту все еще ощущается сладкий привкус трав. Девчонка облизывает губы, и события последних часов обрушиваются на нее, подобно оглушительным ударам сердца. Медленным и громким. Это эйфория, будоражащее ощущение опасности, когда она произносит незнакомые заклинания и ловит на себе взгляды, полные предвкушения. Белое платье будто светится в сумерках неизведанного леса. По ткани медленно расползаются пятна крови, Меган чувствует, как она липнет к ней, какими влажными становятся кончики пальцев, когда она прикасается к бедру, вдоль которого широкой полосой болезненно хлюпает глубокий порез.

Она долго выбирает наряд: поверх нежного, почти невинного, платья накинуто тонкое пальто, волосы закручены в крупные кольца кудрей, украшения подобраны безукоризненно. Говорит отцу, что пойдет прогуляться, изучит город, и что не хочет мешать ему заниматься рабочими делами. Она приехала сюда улыбаться и строить глазки его иностранным коллегам. Так они, вероятно, будут сговорчивее.

Но, по правде говоря, на эту поездку у нее имеются более изощренные планы.

Меган, еще находясь в Хогвартсе, проведывает о некой секте, практикующей кровавые ритуалы, жертвоприношения – первооткрыватели, селекционеры, в самом деле увлекающиеся волшебники. На протяжение нескольких месяцев слизеринка ведет с одним из ее членов активную переписку, и вот она здесь, успешно притворяется идеальной дочерью, хотя, в действительности стремится лишь заполнить пустоту, образовавшуюся после ликвидации проклятий, с которыми сжилась, срослась, стала единым целым. Рубцы болят до сих пор. Жажда мучает по сей день. Ей нужно большего.

Ровсток вываливается на дорогу, тусклые фонари слепят ее, кружат, словно бабочку, вырвавшуюся к свету из кромешной темноты. Она – не махаон и не мадагаскарская урания, она – жуткая тварь, выбравшаяся из ночи, чтобы напугать резким, рваным шелестом крыльев.

«Убегай», - стучит в висках беспрерывным набатом. Ноги не слушаются, хочется обрушиться на грязный щебень дороги и разрыдаться, как маленькой, закрыться руками, заорать в голос.

«Убегай», - шууршат ей вдогонку кроны деревьев, и Меган бежит, ощущая холодящее касание прохладного вечернего ветра к мокрым щекам. Втаптывает упавшую бриллиантовую серьгу в грязь, оборачивается и врезается в возникшую на пути преграду с такой силой, что воздух покидает легкие одним мощным толчком.

Мэгги спотыкается, но кто-то удерживает ее за плечи, вынуждая напрячься. Ее тело ощущается тяжелым монолитом, который она не в состоянии волочить ни минутой более. Она даже не вскрикивает, просто поднимает взгляд огромных глаз, где привычная гетерохромия знакомится вдруг с анизокорией – так действуют вещества, которыми ее накачали. Девчонка моргает несколько раз, поскольку почти ничего не видит, лицо перед ней расплывается, если смотреть на него исподлобья.

Удивительно, но она узнает Вэйзи почти сразу. Достаточно пары мгновений, чтобы уставший, расслабленный мозг воспринял действительность. Мор произносит ее имя с некоторой долей недоверия, оно проникает к ней под кожу настойчиво и тревожно, однако, Ровсток лишь отмахивается от непрошенных, перегружающих ее разум импульсов слабым кивком головы, после чего расплывается в улыбке и бормочет заплетающимся языком:

- Я что, в раю? – Мэг глупо хихикает, переступая с ноги на ногу, чтобы удержаться на разъезжающихся в разные стороны каблуках, один из которых наполовину оторвался, пока она пробиралась сквозь чащу от воображаемых преследователей.

Гнаться за ней было уже некому. Память заботливо вытолкнула все травмирующие воспоминания, оставляя лишь ужас, подгоняющий первобытные инстинкты, вырабатывающий адреналин, а также не пойми откуда взявшуюся прыть.

Слизеринка резко замирает, шестеренки приходят в движение, она хмурится и подается вперед, хватая Мора за рукав. Пачкает его изысканный костюм, но ей абсолютно все равно, потому что страшное чудище внутри нее снова оживает и чувствует опасность.

Это не он. Его просто не может быть здесь, в нелюдимых лесах Албании.

Мэгги вздрагивает то ли от страха, то ли от холода, слышит дыхание однокурсника у самого уха, от его тепла по спине бегут липкие мурашки.

Кто-то другой. Чья-то ловушка, смертельное наваждение.

Но из чащи доносится только зловещая, мертвая тишина.

Меган подается еще ближе, мысли все еще путаются, как черви, копошатся в черепной коробке, она втягивает носом воздух возле шеи и ключиц. От Мора пахнет чистотой и дорогим парфюмом, и Ровсток старается не думать о том, чем разит от нее самой.

Обоняние закупорила дракклова сладость. Даже будучи опытной и интересующейся зельеваркой, Мэг не сумела разобрать состав, запомнила только пряный вкус и фантастические эпизоды, рванувшие в голову с грацией Хогватс-экспресса.

Она смеется и плачет одновременно, дергается, отчего хватка Мордреда слабеет, предоставляя ей возможность вырваться и сбежать, чем Ровсток и пользуется, спиной отступая обратно в гущу леса. Слизеринец, застывший посреди пустынной дороги в неверном, судорожном освещении маггловских фонарей, по неведомой ей причине совсем не пугает. Напротив, в какой-то момент она ловит себя на с трудом контролируемом желании вернуться. Но, в самом деле, она же не дура.

И тут Меган срывается на бег. Каблук все-таки ломается и отлетает в сторону, она не замечает этого, даже не спотыкается, звонко хохоча и продвигаясь все дальше, во тьму.

Если сегодня ей суждено сгинуть здесь, она примет свою судьбу, отрываясь на полную катушку.

- Когда Солнце заходит, когда ничто не сияет, тогда ты тихонько светишь, мерцай, мерцай всю ночь, - она берет высокие ноты, и ее тоненькое, чистое сопрано инеем ложится на ветви деревьев, пробуждая сумрак. Старая детская песенка, которую давным-давно пела ей мама, успокаивает. Мэгги словно возвращается туда, откуда пришла, завершает цикл ненужной боли.

Она слышит позади себя быстрые шаги и оборачивается через плечо, на мгновение замирая, словно лань, застигнутая пумой на открытой местности.

- Путник во тьме благодарит тебя за твою искорку. Он бы не видел, куда идти, если бы ты так не сверкала, - Ровсток улыбается все шире, сладость на языке расцветает новыми ощущениями, девчонка не ведает, кто перед ней, что перед ней, почему приняло знакомый образ, это же глупо, а она ведь не дура. Они думали, что она – полная идиотка, и теперь все они мертвы.

Вот почему за ней никто не гнался.

- Ты ошииииииибся, - песенка обрывается, где-то рядом чавкает болото и квакают лягушки. Мэг и сама останавливается, наклоняя голову вправо и щуря глаза, чтобы внимательнее рассмотреть того, кто притворяется Мором. – И раз уж ты здесь, я хочу задать вопрос, - слизеринка загибает пальцы, один за другим, словно ведет известный лишь ей обратный отсчет. – Ты на него не ответишь, потомуууууу чтоооо… - она вдруг снова срывается, надеется спрятаться в кустах, переждать, но нога вдруг увязает, и Меган плюхается в черную грязь, окончательно засирая платье. Как же больно, драккл.

- Не подходи, - вопит она, в миг выдавая свое местоположение, и направляет на незнакомца поднятую с земли корягу. – Петрификус Тоталус!

Ветка в руке Меган покачивается в такт трясущимся пальцам, слизеринка смотрит прямо перед собой, на расплывающегося Вэйзи, и от тщетных попыток подняться каблуки ее туфель только сильнее увязают в грязи. Волшебная палочка однокурсника, или кого бы то ни было, ответно направлена аккурат ей в лицо – вряд ли промажет с такого расстояния.

- Зачем завела? – переспрашивает девчонка и щурится, словно Мордред только что произнес «Люмос». Разве не он преследовал ее до тех пор, пока она не выбилась из сил? Разве не он обманул?

Его недовольство, его яркое, как ядерная вспышка, раздражение пригвождает Ровсток к земле. Под пальцами чавкает влажная трава, пронизывающий ветер пробирается под испачканное платье – она замирает на секунду, на две, хотя, самой чудится, будто прошла целая вечность.

- Мор? – какая дурость, этого попросту не может быть, Вэйзи нечего делать здесь, в глухих и мрачных лесах Албании. Она наедине со своими страхами, но и они подконтрольны. Мэг всегда находит способы с ними поквитаться.

Он смотрит на нее сверху вниз, словно обнаружил в болотистой местности редкий ядовитый цветок и не знает, как с ним обойтись: сорвать, пройти мимо или от души пнуть ботинком. Этот взгляд кажется Мэгги знакомым, она вся подбирается, жар прилипает к щекам от стыда, а голова все еще кружится, будто она слишком поторопилась, сходя с карусели.

Нервный смешок срывается с ее губ, и Меган прокусывает тонкую розовую кожу до крови, чтобы привести себя в чувство. Если она снова доверится очередному подлецу, вздумавшему сыграть на ее прихотях, то на сей раз фортуна может и отвернуться. Не вечно же ей ходить вокруг да около.

Мордред хватает ее за руку, тем самым словно передавая слизеринке свое настроение. В разноцветных глазах вспыхивает пожар, она пытается вырваться, но жалкими попытками лишь причиняет себе ненужную боль.

Он бесится, когда она веселится. Смеется, если дает понять - ей не нужен повод, чтобы наброситься на него с упреками.

Судя по всему, Мор не привык объясняться, его действия ничуть не успокаивают, хотя, должны бы, Меган в самом деле жаждет радоваться встрече, знакомому человеку, который не причинит ей вреда. И все же, когда он так сжимает ее ладони, скользкие от слоя болотной тины, она боится. В первую очередь, что опять совершила ошибку.

Слизеринцу практически удается удержать ее, вытащить из драккловой лужи, промокшие туфли хлюпают, но Ровсток смотрит, не отводя взора, надежда гаснет в ней, подобно тонущей свече. Пытается узнать.

Вэйзи смеется холодно и фальшиво, пробуждая заразительное желание расхохотаться в ответ. Мэг аккомпанирует ему лишь неуместным хмыканьем, скорее напоминающим истерию, нежели искреннюю радость, когда над их головами пролетает крупная ночная птица. И девчонка, подобно ей, дергается, пытается вырваться, но тем самым лишь затягивает Мордреда дальше в топь. Он не удерживает равновесия и выбивает у нее из груди весь воздух, упираясь ладонями в талию и бедра, чтобы не навалиться всей тяжестью.

- Не так я себе это представляла, - сдавленно фыркает Ровсток, но Мор уже отпрянул от нее, и она неизбежно, по инерции, снова шлепается в мутную воду. Тяжело дышит, затем, приподнимаясь на локтях, начинает выжимать пришедшее в негодность платье и вымазанные в черноземе волосы.

- Это правда ты? Зачем пришел, если все равно уйдешь? – забавно. Он обвиняет ее в том, что завела его в самую непроглядную чащу, она его – что слепо последовал.

Меган спрашивает не просто так. История циклична, она взращивает недоверие, с каждым разом, с каждой новым событием заставляя сомневаться в происходящем все больше и больше. Слизеринка даже не пытается поправить высоко задравшуюся юбку, отползти подальше, оглядеться по сторонам в поисках отступных путей. Она спокойно наблюдает за тем, как Вэйзи, усевшись возле ее ног, размазывает по шее грязь, словно в глубоком трансе.

Ровсток тянется к вороту его рубашки, безнадежно испорченной, как и вся его одежда. Теперь он выглядит не сильно лучше нее, так ей кажется. Теперь они на равных.

Чтобы принять вертикальное положение, ей приходится опереться о плечо Мора, надавить на него распахнутой пятерней, оставить на дорогой ткани отпечатки пальцев. Мэгги протягивает ему руку и слишком долго для установленных рамок приличия вглядывается в нахмуренное лицо.

- Я думаю, тебе стоит уйти, - неожиданно заявляет она, наклоняя голову набок и редко-редко моргая. Издает то ли всхлип, то ли очередной смешок. – Здесь очень жарко, да? Это ты сделал? – Ровсток кивает на волшебную палочку, так и оставшуюся зажатой в его кулаке. – Жарко…

Нет, он бы не успел. Значит, это то, что ей дали выпить несколько часов назад, оно заставляет ее чувствовать себя пробудившимся вулканом.

Меган снова поднимает взгляд, легкое платье вдруг ощущается тулупом или меховой шубой в знойный день, не терпится стянуть его с себя, вместе с кожей. Присутствие однокурсника ее нисколько не смущает, более того, она не хочет, чтобы он отворачивался: то ли потому что сейчас ей нет до него никакого дела, то ли потому что нравится, когда он на нее смотрит. Без притворства.

Едва заметные лямки спадают до сгибов локтей, обнажая край кружевного белья. Еще секунда, и некогда изящный наряд вовсе свалился бы к ее ногам, гладко и шелково, будто белоснежная лавина, если бы не…

КВААААААААААААААААА!!!!!!