Наивная. Доверчивая. Глупая. Совсем не такая, какой должна быть так называемая «истинная слизеринка». У Меган кружится голова, она хватается за стволы деревьев, чувствует пальцами шершавую кору, сдирает об нее кожу, в ушах стоит непрекращающийся шум, далекие голоса, чей-то красивый, надсадный смех. Он кажется дьявольски знакомым, но сейчас ей совсем не до него, из горла вырывается нечеловеческий вой, она давится им, словно отравой.

- Помогите, - это первый и последний раз, когда она просит о помощи, но тишина давит на нее отовсюду – ни единого звука, только под подошвами сухой хруст осыпавшихся веток. Ровсток страшно остановиться, приходится делать шаг, другой, пока все вокруг расплывается перед слезящимися глазами, она яростно вытирает лицо грязными ладонями, отчего на них остаются разводы туши и темно-бордовой помады.

За спиной раздается гул, где-то совсем далеко, Мэг даже не уверена, не сходит ли она с ума - во рту все еще ощущается сладкий привкус трав. Девчонка облизывает губы, и события последних часов обрушиваются на нее, подобно оглушительным ударам сердца. Медленным и громким. Это эйфория, будоражащее ощущение опасности, когда она произносит незнакомые заклинания и ловит на себе взгляды, полные предвкушения. Белое платье будто светится в сумерках неизведанного леса. По ткани медленно расползаются пятна крови, Меган чувствует, как она липнет к ней, какими влажными становятся кончики пальцев, когда она прикасается к бедру, вдоль которого широкой полосой болезненно хлюпает глубокий порез.

Она долго выбирает наряд: поверх нежного, почти невинного, платья накинуто тонкое пальто, волосы закручены в крупные кольца кудрей, украшения подобраны безукоризненно. Говорит отцу, что пойдет прогуляться, изучит город, и что не хочет мешать ему заниматься рабочими делами. Она приехала сюда улыбаться и строить глазки его иностранным коллегам. Так они, вероятно, будут сговорчивее.

Но, по правде говоря, на эту поездку у нее имеются более изощренные планы.

Меган, еще находясь в Хогвартсе, проведывает о некой секте, практикующей кровавые ритуалы, жертвоприношения – первооткрыватели, селекционеры, в самом деле увлекающиеся волшебники. На протяжение нескольких месяцев слизеринка ведет с одним из ее членов активную переписку, и вот она здесь, успешно притворяется идеальной дочерью, хотя, в действительности стремится лишь заполнить пустоту, образовавшуюся после ликвидации проклятий, с которыми сжилась, срослась, стала единым целым. Рубцы болят до сих пор. Жажда мучает по сей день. Ей нужно большего.

Ровсток вываливается на дорогу, тусклые фонари слепят ее, кружат, словно бабочку, вырвавшуюся к свету из кромешной темноты. Она – не махаон и не мадагаскарская урания, она – жуткая тварь, выбравшаяся из ночи, чтобы напугать резким, рваным шелестом крыльев.

«Убегай», - стучит в висках беспрерывным набатом. Ноги не слушаются, хочется обрушиться на грязный щебень дороги и разрыдаться, как маленькой, закрыться руками, заорать в голос.

«Убегай», - шууршат ей вдогонку кроны деревьев, и Меган бежит, ощущая холодящее касание прохладного вечернего ветра к мокрым щекам. Втаптывает упавшую бриллиантовую серьгу в грязь, оборачивается и врезается в возникшую на пути преграду с такой силой, что воздух покидает легкие одним мощным толчком.

Мэгги спотыкается, но кто-то удерживает ее за плечи, вынуждая напрячься. Ее тело ощущается тяжелым монолитом, который она не в состоянии волочить ни минутой более. Она даже не вскрикивает, просто поднимает взгляд огромных глаз, где привычная гетерохромия знакомится вдруг с анизокорией – так действуют вещества, которыми ее накачали. Девчонка моргает несколько раз, поскольку почти ничего не видит, лицо перед ней расплывается, если смотреть на него исподлобья.

Удивительно, но она узнает Вэйзи почти сразу. Достаточно пары мгновений, чтобы уставший, расслабленный мозг воспринял действительность. Мор произносит ее имя с некоторой долей недоверия, оно проникает к ней под кожу настойчиво и тревожно, однако, Ровсток лишь отмахивается от непрошенных, перегружающих ее разум импульсов слабым кивком головы, после чего расплывается в улыбке и бормочет заплетающимся языком:

- Я что, в раю? – Мэг глупо хихикает, переступая с ноги на ногу, чтобы удержаться на разъезжающихся в разные стороны каблуках, один из которых наполовину оторвался, пока она пробиралась сквозь чащу от воображаемых преследователей.

Гнаться за ней было уже некому. Память заботливо вытолкнула все травмирующие воспоминания, оставляя лишь ужас, подгоняющий первобытные инстинкты, вырабатывающий адреналин, а также не пойми откуда взявшуюся прыть.

Слизеринка резко замирает, шестеренки приходят в движение, она хмурится и подается вперед, хватая Мора за рукав. Пачкает его изысканный костюм, но ей абсолютно все равно, потому что страшное чудище внутри нее снова оживает и чувствует опасность.

Это не он. Его просто не может быть здесь, в нелюдимых лесах Албании.

Мэгги вздрагивает то ли от страха, то ли от холода, слышит дыхание однокурсника у самого уха, от его тепла по спине бегут липкие мурашки.

Кто-то другой. Чья-то ловушка, смертельное наваждение.

Но из чащи доносится только зловещая, мертвая тишина.

Меган подается еще ближе, мысли все еще путаются, как черви, копошатся в черепной коробке, она втягивает носом воздух возле шеи и ключиц. От Мора пахнет чистотой и дорогим парфюмом, и Ровсток старается не думать о том, чем разит от нее самой.

Обоняние закупорила дракклова сладость. Даже будучи опытной и интересующейся зельеваркой, Мэг не сумела разобрать состав, запомнила только пряный вкус и фантастические эпизоды, рванувшие в голову с грацией Хогватс-экспресса.

Она смеется и плачет одновременно, дергается, отчего хватка Мордреда слабеет, предоставляя ей возможность вырваться и сбежать, чем Ровсток и пользуется, спиной отступая обратно в гущу леса. Слизеринец, застывший посреди пустынной дороги в неверном, судорожном освещении маггловских фонарей, по неведомой ей причине совсем не пугает. Напротив, в какой-то момент она ловит себя на с трудом контролируемом желании вернуться. Но, в самом деле, она же не дура.

И тут Меган срывается на бег. Каблук все-таки ломается и отлетает в сторону, она не замечает этого, даже не спотыкается, звонко хохоча и продвигаясь все дальше, во тьму.

Если сегодня ей суждено сгинуть здесь, она примет свою судьбу, отрываясь на полную катушку.

- Когда Солнце заходит, когда ничто не сияет, тогда ты тихонько светишь, мерцай, мерцай всю ночь, - она берет высокие ноты, и ее тоненькое, чистое сопрано инеем ложится на ветви деревьев, пробуждая сумрак. Старая детская песенка, которую давным-давно пела ей мама, успокаивает. Мэгги словно возвращается туда, откуда пришла, завершает цикл ненужной боли.

Она слышит позади себя быстрые шаги и оборачивается через плечо, на мгновение замирая, словно лань, застигнутая пумой на открытой местности.

- Путник во тьме благодарит тебя за твою искорку. Он бы не видел, куда идти, если бы ты так не сверкала, - Ровсток улыбается все шире, сладость на языке расцветает новыми ощущениями, девчонка не ведает, кто перед ней, что перед ней, почему приняло знакомый образ, это же глупо, а она ведь не дура. Они думали, что она – полная идиотка, и теперь все они мертвы.

Вот почему за ней никто не гнался.

- Ты ошииииииибся, - песенка обрывается, где-то рядом чавкает болото и квакают лягушки. Мэг и сама останавливается, наклоняя голову вправо и щуря глаза, чтобы внимательнее рассмотреть того, кто притворяется Мором. – И раз уж ты здесь, я хочу задать вопрос, - слизеринка загибает пальцы, один за другим, словно ведет известный лишь ей обратный отсчет. – Ты на него не ответишь, потомуууууу чтоооо… - она вдруг снова срывается, надеется спрятаться в кустах, переждать, но нога вдруг увязает, и Меган плюхается в черную грязь, окончательно засирая платье. Как же больно, драккл.

- Не подходи, - вопит она, в миг выдавая свое местоположение, и направляет на незнакомца поднятую с земли корягу. – Петрификус Тоталус!

Ветка в руке Меган покачивается в такт трясущимся пальцам, слизеринка смотрит прямо перед собой, на расплывающегося Вэйзи, и от тщетных попыток подняться каблуки ее туфель только сильнее увязают в грязи. Волшебная палочка однокурсника, или кого бы то ни было, ответно направлена аккурат ей в лицо – вряд ли промажет с такого расстояния.

- Зачем завела? – переспрашивает девчонка и щурится, словно Мордред только что произнес «Люмос». Разве не он преследовал ее до тех пор, пока она не выбилась из сил? Разве не он обманул?

Его недовольство, его яркое, как ядерная вспышка, раздражение пригвождает Ровсток к земле. Под пальцами чавкает влажная трава, пронизывающий ветер пробирается под испачканное платье – она замирает на секунду, на две, хотя, самой чудится, будто прошла целая вечность.

- Мор? – какая дурость, этого попросту не может быть, Вэйзи нечего делать здесь, в глухих и мрачных лесах Албании. Она наедине со своими страхами, но и они подконтрольны. Мэг всегда находит способы с ними поквитаться.

Он смотрит на нее сверху вниз, словно обнаружил в болотистой местности редкий ядовитый цветок и не знает, как с ним обойтись: сорвать, пройти мимо или от души пнуть ботинком. Этот взгляд кажется Мэгги знакомым, она вся подбирается, жар прилипает к щекам от стыда, а голова все еще кружится, будто она слишком поторопилась, сходя с карусели.

Нервный смешок срывается с ее губ, и Меган прокусывает тонкую розовую кожу до крови, чтобы привести себя в чувство. Если она снова доверится очередному подлецу, вздумавшему сыграть на ее прихотях, то на сей раз фортуна может и отвернуться. Не вечно же ей ходить вокруг да около.

Мордред хватает ее за руку, тем самым словно передавая слизеринке свое настроение. В разноцветных глазах вспыхивает пожар, она пытается вырваться, но жалкими попытками лишь причиняет себе ненужную боль.

Он бесится, когда она веселится. Смеется, если дает понять - ей не нужен повод, чтобы наброситься на него с упреками.

Судя по всему, Мор не привык объясняться, его действия ничуть не успокаивают, хотя, должны бы, Меган в самом деле жаждет радоваться встрече, знакомому человеку, который не причинит ей вреда. И все же, когда он так сжимает ее ладони, скользкие от слоя болотной тины, она боится. В первую очередь, что опять совершила ошибку.

Слизеринцу практически удается удержать ее, вытащить из драккловой лужи, промокшие туфли хлюпают, но Ровсток смотрит, не отводя взора, надежда гаснет в ней, подобно тонущей свече. Пытается узнать.

Вэйзи смеется холодно и фальшиво, пробуждая заразительное желание расхохотаться в ответ. Мэг аккомпанирует ему лишь неуместным хмыканьем, скорее напоминающим истерию, нежели искреннюю радость, когда над их головами пролетает крупная ночная птица. И девчонка, подобно ей, дергается, пытается вырваться, но тем самым лишь затягивает Мордреда дальше в топь. Он не удерживает равновесия и выбивает у нее из груди весь воздух, упираясь ладонями в талию и бедра, чтобы не навалиться всей тяжестью.

- Не так я себе это представляла, - сдавленно фыркает Ровсток, но Мор уже отпрянул от нее, и она неизбежно, по инерции, снова шлепается в мутную воду. Тяжело дышит, затем, приподнимаясь на локтях, начинает выжимать пришедшее в негодность платье и вымазанные в черноземе волосы.

- Это правда ты? Зачем пришел, если все равно уйдешь? – забавно. Он обвиняет ее в том, что завела его в самую непроглядную чащу, она его – что слепо последовал.

Меган спрашивает не просто так. История циклична, она взращивает недоверие, с каждым разом, с каждой новым событием заставляя сомневаться в происходящем все больше и больше. Слизеринка даже не пытается поправить высоко задравшуюся юбку, отползти подальше, оглядеться по сторонам в поисках отступных путей. Она спокойно наблюдает за тем, как Вэйзи, усевшись возле ее ног, размазывает по шее грязь, словно в глубоком трансе.

Ровсток тянется к вороту его рубашки, безнадежно испорченной, как и вся его одежда. Теперь он выглядит не сильно лучше нее, так ей кажется. Теперь они на равных.

Чтобы принять вертикальное положение, ей приходится опереться о плечо Мора, надавить на него распахнутой пятерней, оставить на дорогой ткани отпечатки пальцев. Мэгги протягивает ему руку и слишком долго для установленных рамок приличия вглядывается в нахмуренное лицо.

- Я думаю, тебе стоит уйти, - неожиданно заявляет она, наклоняя голову набок и редко-редко моргая. Издает то ли всхлип, то ли очередной смешок. – Здесь очень жарко, да? Это ты сделал? – Ровсток кивает на волшебную палочку, так и оставшуюся зажатой в его кулаке. – Жарко…

Нет, он бы не успел. Значит, это то, что ей дали выпить несколько часов назад, оно заставляет ее чувствовать себя пробудившимся вулканом.

Меган снова поднимает взгляд, легкое платье вдруг ощущается тулупом или меховой шубой в знойный день, не терпится стянуть его с себя, вместе с кожей. Присутствие однокурсника ее нисколько не смущает, более того, она не хочет, чтобы он отворачивался: то ли потому что сейчас ей нет до него никакого дела, то ли потому что нравится, когда он на нее смотрит. Без притворства.

Едва заметные лямки спадают до сгибов локтей, обнажая край кружевного белья. Еще секунда, и некогда изящный наряд вовсе свалился бы к ее ногам, гладко и шелково, будто белоснежная лавина, если бы не…

КВААААААААААААААААА!!!!!!

Громкое кваканье застает Меган врасплох. Прошло много часов, а она только теперь в полной мере осознает, где находится: ощущает мшистый запах, заискивающий шорох камышей и чавканье болота. Смотрит под ноги с неестественным безразличием, на то, во что превратились ее дорогие туфли, и поднимает взгляд аккурат в тот самый момент, когда Мордред оказывается рядом. Слизеринка заторможено поворачивается к успокоившейся топи, будто пытаясь что-то вспомнить, и вздрагивает, стоит испачканным пальцам однокурсника поправить на ее плече тонкую лямку платья. В любой другой раз она бы непременно смутилась, но бледное лицо не выражает ничего, кроме тупого недоумения. Ровсток одергивает подол, задевая расцарапанное бедро, и морщится от боли.

- Куда делся твой пиджак? – причин интересоваться этим у нее нет. Несмотря на надвигающуюся ночь, воздух достаточно теплый и влажный из-за близости водоема, а самой Мэгги до сих пор удушливо жарко, отчего мысль окунуться в вязкую трясину вовсе не кажется ей такой уж безрассудной. – Минус один, - она хитро улыбается и загибает большой палец, продолжая всматриваться в глаза Вэйзи с тем жутким упорством, с каким лепидоптерологи изучают новый вид бабочек. Ровсток не переносит любых представителей чешуекрылых, но даже в полумраке леса цвет радужки слизеринца, по ее мнению, достоин особого внимания. Необычно. Красиво. 

- А? – переспрашивает она, и улыбка на ее губах становится шире. – Ага.

В то же мгновение Мор без предупреждения хватает ее за талию и закидывает к себе на плечо, окончательно отметая любые сомнения по поводу идентификации своей личности. В памяти обрывочно всплывает один из последних уроков Травологии, на котором Вэйзи точно также перетаскивал Диану через мелководье. Привычки, они, знаете ли, многое говорят о людях.

- Куда мы едем? – Меган принимается болтать ногами и вертеться по сторонам, закрывая своему спасителю весь обзор. – Я хочу домой, - канючит она, и по ее щекам текут слезы. – Отведи меня домой.

Девчонка цепляется за него, чтобы не свалиться, неосознанно, но и без особо энтузиазма, словно произошедшее минувшим вечером настолько ее сломило, что нет никакой разницы, сгинет ли она среди жаб и кувшинок, или останется в бренном мире и будет вынуждена волочить груз тяжелых воспоминаний до последнего вздоха.

Тотальное недоверие. Вот что ее ожидает.

После Мэг отмечает, отстраненно и легкомысленно, что Вэйзи, напротив, так отчаянно цепляется за жизнь, что его оптимизм заражает, распаляя внутри инородное желание следовать за ним. А еще она удивлена тем, как уверенно он ведет себя в критической ситуации. Честно говоря, если бы ее спросили раньше, она бы ответила, что Мордреду, привыкшему все получать по первому требованию, было бы немыслимо в подобной даже оказаться.

- Хватит орать на меня, - слизеринка заливисто смеется и лишь сильнее обвивает Мора конечностями, даже когти пускает в ход - как кошка, забравшаяся на дерево в попытке спастись от преследующего ее пса. – Ты дракклец какой забавный, когда злишься.

Они падают, с громким хлюпаньем топь наконец отпускает их, ветка над головами трещит и обрушивается совсем рядом. У Ровсток вырывается очередной приступ неконтролируемого смеха. Ее поведение все больше походит на форменную истерику.

Она и не думала убегать. Она и не сможет. Энергии остается исключительно на то, чтобы приподнять голову да случайно испугаться направленной в лицо волшебной палочки. Вскрикивает, подскакивает, упирается ладонями слизеринцу в грудь, чтобы с сожалением приподняться.

Хочется перевести дух. Хочется просто еще хотя бы немного вот так вот полежать, чувствуя себя в безопасности.

Мор же рушит ее скромные планы, вскакивая на ноги и принимаясь остервенело рыться в карманах, тем самым еще сильнее пугая Меган, оставшуюся сидеть на коленях в грязи. Чего такого он мог потерять? Палочка у него в руках, а это главное для волшебника, все остальное – вторично.

- Я хочу домой, - напоминает она о себе и, вставая, подходит ближе.

Вэйзи, однако, снова удается ее удивить: он применяет в отношении к ней заклинание, и Мэгги пятится, снова и снова увязая каблуками в драккловой грязи. Ее платье в глине, водорослях, от нее страшно воняет тиной и кровью, поэтому, когда Мор угрожает ей, она ничего не предпринимает, так и стоит, задыхаясь раскаленными легкими.

Из палочки однокурсника вырывается мощная струя воды, которая оказывается настолько холодной, что Мэг вскрикивает, сжимаясь и шмыгая носом. Ее одежда полностью промокает, как и волосы, с которых на землю теперь капают крупные капли.

Она выжимает юбку и липнущие к плечам темные локоны. Недоуменно смотрит Вэйзи в спину, когда тот возвращается к едва не погубившему их обоих болоту.

- Мор? – у нее стучат зубы, она обхватывает себя руками и осторожно приближается. Поравнявшись, невесомо касается запястья. – Что ты, черт возьми, делаешь?

Вместо ответа, он разворачивается, довольно грубо сжимает ее локти, однако, умышленная попытка отыграться на ней, не производит на Мэг должного эффекта. Она тоже бывает упрямой.

- Пойдем, - он выглядит расстроенным, даже поникшим, но у Ровсток нет никаких моральных сил выяснять, что с ним происходит и почему его настроение подверглось столь радикальным метаморфозам. Она обязательно спросит его потом, когда они окажутся как можно дальше от этого ужасного места. – Ну же! – Меган случайно ловит его взгляд. -  Дорогой, мое лицо выше.

На сей раз по ее щекам все же расползаются розовые пятна. Она представляет, как выглядит со стороны: белая ткань липнет к коже, подчеркивая все, что леди, коей она считается в высшем чистокровном обществе, обычно принято скрывать. Скромнее было бы и вовсе предстать обнаженной, как на ладони, напоказ.

Мэг рьяно вырывает руки из крепкой хватки, прикрывается, скрещивая их на груди, и отводит глаза. Подтеки туши расползаются под ними множеством черных змей. Мор сушит ее одежду заклинанием, от которого тепло расползается по венам, а мышцы расслабляются, но Ровсток лишь отчаяннее съеживается, борясь с подступающими к горлу рыданиями и тошнотой. Словно монолитная плита вдруг падает ей на голову.

Сладость на языке превращается в горечь.

Не помня себя, она бросается Мордреду в объятия, стискивая дрожащими пальцам рубашку у него на спине, и ледяным носом утыкается в выступающую ключицу.

- Спасибо.

На мгновение глаза Меган полыхают яркой искрой – обиды, может быть, даже злости, не распустившейся в груди ядовитым цветком лишь по причине растерянности, отрешенности, усталости. Ровсток едва не валится с ног, проклиная вездесущее желание жить, из-за которого она отбивалась, бежала, крепко хваталась и не теряла драккловой веры. Если бы она просто поддалась воле случая, все завершилось бы значительно быстрее.

Запахом лилий. Белым платьем. Снова и снова. Всегда только им.

Мег даже не нужно поднимать взгляд. Зажмурившись, она зарывается носом в чужую шею, слушает, как стучит сердце, как сбивается дыхание, как нетерпение ударяет ее током, проходящим сквозь кончики пальцев.

Раздражение. Сожаление. И глупенькое, крошечное зернышко благородства.

Губы Ровсток незаметно кривятся в досадливой полуулыбке, она крепче сжимает рубашку на спине слизеринца, но на сей раз, чтобы ненароком не оттолкнуть его от себя, а не потому что тянется, не потому что ее всю словно магнитит по собственной воле.

Все значительно проще. Мор расценивает ее, как обузу, она для него – непосильный груз, который хочется сбросить на середине пути и больше никогда за ним не возвращаться. Меган посещает мысль вырваться, резко, отчаянно, не укрощая порыва, ослабить путы ответственности, которые Вэйзи сам на себе затянул, и пойти искать дорогу до дома самостоятельно. Ничего хуже того, что с ней уже произошло, все равно не случится.

Тыправдатакдумаешьправдатакдумаешь?

Ровсток вздрагивает от неожиданности, когда Мор подает голос – хрипловатый от продолжительного, сдерживаемого молчания и на удивление спокойный. Неужели смирился, что придется волочиться с ней по лесу, возможно, до самого утра? Мегги открывает было рот, чтобы предупредить его о том, что вряд ли у нее будет достаточно на это сил, но однокурсник и здесь ее опережает.

Как же у нее кружится голова. В мыслях и воспоминаниях – каша из образов, слов, огня. Горячие всполохи, от которых страдает роговица, слезы текут бесконтрольно. Жарко. Жарко до сих пор.

- В гостинице, - Мор разжимает объятия, и Мег, будто тряпичная кукла, покачивается, чтобы удержаться на ногах. Вот бы разрыдаться надрывно и со вкусом, как умеют исключительно избалованные богатенькие девчонки, но не потому что он ее отпустил, а потому что нужно произнести вслух: - Но я не помню, на какой она улице. Я ничего не помню, я не собиралась уходить так далеко.

Она уверена, что он еще больше взбесится, но если она соврет сейчас, то как оправдается потом, когда они выберутся?

- С папочкой, - слизеринка изучает сосредоточенное лицо Вэйзи, который, очевидно, пытается принять какое-то нелегкое решение. Меган вычищает грязь из полудрагоценных кристаллов, что украшают маленькую сумочку, все это время висевшую вдоль ее тела, и бесстрастно ждет. Надеется, что он не прогонит ее и не бросит.

Не поздно ли она вспоминает об отце? Он точно ее убьет, если она объявится посреди ночи в таком виде.

- Что я наделала… - шепчет Ровсток, надавливая указательными пальцами на виски. Она – маленькая дурочка, создающая проблемы из воздуха, и Мору бы тоже держаться от нее как можно дальше, уйти и не расстраивать ее своей честной реакцией. – Аппарировать? – похоже, ей также не удается сдержать эмоций, ведь то, что задумал однокурсник, в сложившейся ситуации – сродни самоубийству. – И часто ты это делаешь?

Меган и самой становится смешно от сомнения, которым Мордред звучит, звенит в разряженном холодном воздухе.

- Тогда сделай так, чтобы не расщепило! – огрызается она в ответ, с тенями от деревьев подбирается ближе, обнимает за пояс, замирая, чтобы не мешать сконцентрироваться. Подавить страх, не передавать его дальше, стать такой же мощной поддержкой, какой он оказался для нее там, на болоте. Где-то вдалеке снова квакает жаба, и Ровсток не сдерживает неуместного смешка. – Прости-прости, подумала, мы могли бы забрать ее с собой, - закусывает губу и глубоко дышит. – Не переживай, у тебя все получится.

Вряд ли она придерживалась бы того же мнения, если бы не те вещества, которыми ее напичкали в баре. Их действие постепенно сходит на нет, однако Мег все еще чувствует себя едва ли не всемогущей. И, судя по всему, Мордреда считает таким же.

Все происходит крайне быстро, слизеринка даже не успевает зарыться в плечо Вэйзи – так реальность ощущается безопаснее, безболезненнее, и не сразу осознает, что они прибыли на место – настолько ее недомогание достигает пика. Мег сгибается пополам, локтями надавливая на плоский живот, в надежде, что ее стошнит, что станет легче, но легче не становится, она так и замирает посреди освещенной фонарями улицы: бледная, с токсичной бурдой в желудке и адской головной болью.

Драккл, Мор!

Ровсток резко оборачивается, взор смазывается, как краска на холсте, на который случайно пролили воду, бросается к слизеринцу практически на ощупь, касается ладонями скул, шеи, опускает глаза ниже. Язык будто прирастает к нёбу, пульс стучит где-то в самом горле:

- Ты цел?

Страх за него опутывает вязкой паутиной, она ищет кровь на его одежде, ищет признаки травм, как если бы все, что могло ее заинтересовать в данный момент, уже находилось перед ней.

Впрочем, убеждаясь, что с Мором, вполне возможно, все в порядке, Меган чувствует неловкость и стыд, потому принимает решение сменить тактику. Быстро и незаметно, ага.

- Вот и славно, оооооо, – она застывает перед возвышающейся над ними постройкой с разинутым ртом и, не совладав с ехидной ухмылочкой, кокетливо оборачивается к Вэйзи через плечо. Она, конечно, отдает себе отчет, что выглядит в лучшем случае, как потасканная бомжиха с Лютного, но сейчас не время и не место менять привычные шаблоны поведения.

- Это именно тот отель, в котором мы остановились. Как ты узнал? Подожди, только не говори, что вы тоже снимаете здесь номер? Мор, по-моему, это судьба, - Меган заливисто хохочет посреди пустынной улицы, меряя тротуарную плитку крупными шагами. Не обращая внимания на саднящую боль в бедре. – Но… - ее разноцветные глаза вдруг наполняются мольбой. – Можно я все-таки зайду сначала к тебе? Только чтобы разминуться с папой, обещаю не распускать руки. Это последняя просьба. Буду твоей должницей до саааааамого выыыыыыпуска.

Из здания, совсем не похожего на те, в которых обычно останавливаются состоятельные волшебники, но гораздо более презентабельного, чем, к примеру, «Дырявый котел», выходит парочка магглов. Меган морщится и не без труда оттаскивает Мордреда в ближайшую тень. Не стоит им привлекать внимание.

- Пойдем, пока еще кого-нибудь не встретили.

И, опасно балансируя, снимает жутко неудобные, разбитые, безбожно натершие ей ступни, туфли, затем выбрасывает их в ближайшую урну. Лучше уж дальше она пойдет босиком, чем продолжит страдать и спалится испорченной обувью в прихожей.

Ее щеки горят румянцем, и Ровсток пытается убедить себя в том, что дело все еще в повышенной температуре, а не в чертовой досаде из-за необходимости вертеться подле Вэйзи, будучи настолько растрепанной и неопрятной.

Даже приглушенный свет вестибюля кажется Меган чрезмерно ярким. Она жмурит слезящиеся, болезненно-красные глаза, забывчиво проводит по ним тыльной стороной грязной ладони, чтобы стереть выступившие слезы, и крепче хватает Мора за руку, словно он может вмиг исчезнуть, оставив ее одну посреди просторного холла. Тогда ей придется самой объясняться с этой непонятливой администраторшей, подбирать едва ли знакомые слова, в то время как жажда и осадок травянистой сладости делают ее буквально онемевшей. Слизеринка высовывает нос из-за плеча Вэйзи и строит девушке причудливые рожицы, пока та тщетно пытается сообразить, что же от нее, собственно, хотят.

Когда Мордред, наконец, добывает заветный ключ, Ровсток не испытывает по этому поводу ровным счетом никаких эмоций, просто отрешенно радуется, что совсем скоро сможет насладиться чистой теплой водой и мягкой постелью. Даже тот факт, что ей вряд ли сегодня удастся спокойно уснуть, не слишком ее расстраивает.

Мор велит ей подняться на третий этаж, и она поднимается.

Его номер почти ничем не отличается от того, который сняли они с отцом, разве что выглядит чуть более презентабельно, насколько это вообще возможно в столь захолустной гостинице, скорее напоминающей постоялый дом. Меган застывает посреди комнаты и наблюдает за тем, как Мордред роется в шкафу, тупо пялится ему в спину, как сомнамбула, разбуженная среди ночи.

- У вас хотя бы есть шкаф, - не без труда размыкая пересохшие губы, отвечает слизеринка и переступает с ноги на ногу, чтобы удержать равновесие. – В нашем номере это просто большой комод, приставленный к стене.

Вэйзи выуживает с полок полотенца и сменную одежду, и Мэг отводит глаза в сторону, кусая щеку с внутренней стороны. Происходящее представляется сплошным безумием, ей страшно неловко от непривычной, будто отрепетированной заботы. Мор выбирает для нее рубашку практически машинально, но краснеет Ровсток вовсе не от того, что ей придется нацепить на себя его шмотки.

- Разберусь, - кивает она, а самой хочется вцепиться в него и умолять не бросать ее в одиночестве. Наверное, это ужасно глупо – полагать, что ее мучители магическим образом воскреснут на благословенной албанской земле и явятся в чужие апартаменты, чтобы довершить начатое.

Будь ее воля, она бы потащила Мора с собой в душ, посадила бы на табурет и заставила ждать, пока она смоет с себя засохшую глину и сегодняшний, бесконечно долгий вечер. Но, конечно же, она не станет просить о подобном, он, наверное, и без того убежден, что его однокурсница с огрооооомным приветом. Вместо этого, Мэгги давится рыданиями и опускает взгляд на ворсистый ковер, в котором утопают ее ноющие ступни.

- Постарайся вернуться быстрее, - ей с трудом удается выдавить из себя сдавленный писк, когда звук запираемого замка, щелчок за щелчком, обрывается, оставляя ее в оглушительной тишине. Она обступает Меган со всех сторон, теснит, пугает.

Девчонка спешно хватает с кровати рубашку с полотенцем и бежит прямиком в ванную, гулко стуча пятками по полу. Дверь громко хлопает, слизеринка упирается в деревянную поверхность разгоряченным лбом и часто дышит. Задвигает щеколду дрожащими пальцами.

Когда Мэг поднимает глаза к зеркалу, ее губы приоткрываются.

Это все еще она. Длинные черные волосы спутанными сосульками ниспадают на тяжело вздымающуюся грудь, разноцветные радужки резко контрастируют друг с другом – ничего необычного. Вот только Ровсток не видит, не узнает в себе себя.

Она – само олицетворение оцепенения. Его лучшее творение.

Меган стаскивает с себя испорченное платье, как змея – линялую кожу, залезает в ванну и включает воду. Мордред не врал: вентиль в самом деле заедает, поэтому приходится приложить некоторые усилия, чтобы его повернуть. Мэг крутит на полную, блаженно прикрывая веки от прикосновения тугой струи к коже. Пар поднимается мгновенно, становится трудно дышать. Некоторое время она просто сидит под дождем из кипятка, обнимая себя за колени, борясь со слезами и неизбежно проигрывая. Раненое бедро отзывается болью, и Ровсток сжимает зубы, чтобы не закричать. Она не станет привлекать внимание, она в безопасности, сюда никто не войдет.

Почему-то снова хочется, чтобы Мор был сейчас здесь, его отсутствие ощущается физически, словно он оставил после себя фантомный след.

Мыльная пена забивается в нос, ее аромат распространяется по тесной комнате до удушения. Необходимость счистить с себя грязь делает Меган одержимой.

Когда ее тело буквально скрипит от чистоты, Ровсток кутается в чужую рубашку и осторожно, как вор, выбирается из ванной. С ногами залезает на ближайшую кровать и принимается расчесывать пальцами волосы. Ничего из дамских принадлежностей у нее с собой нет, она запускает руку в чудом уцелевшую сумочку, выуживает оттуда металлический портсигар и долго вертит его в ладонях. Не лучшая идея. И Мор ее, скорее всего, придушит, если застанет за курением очередной дряни после всего, что ей, им, пришлось сегодня пережить.

Ей не хочется злить его. Он сделал для нее невозможное.

Вэйзи не приходится долго ждать. Меган лишь вздрагивает, когда дверь перед ним распахивается, и беззастенчиво разглядывает его силуэт, снова облаченный в чистые вещи. В них и отельных тапочках он настолько домашний, что слизеринка не сдерживает нервный смешок.

- Ты же запер меня, кто мог прийти? – Ровсток выгибает бровь, как бы насмехаясь над его попытками ее обезопасить. Если бы хоть кто-нибудь из тех, кто жаждал нанести ей вред, остался жив, ему было бы достаточно простейшей «Алохоморы», чтобы оказаться внутри. Или натренированной ноги, чтобы сорвать дракклову дверь с петель.

- Тебе тоже, - улыбка на губах Мэг становится шире по мере того, как Мор приходит в себя. Он что, правда считает, что она поведется на его томные, не лишенные двойного дна, комплименты? Хорошо, допустим, поведется, допустим, все не так однозначно, как ей необходимо, а еще он так смотрит…

Совсем иначе, нежели мужчина, застывший в проеме и холодно констатирующий факт присутствия Мордреда в номере. И не только его.

По коже Мэгги бегут мурашки, она натягивает рубашку на бедра, памятуя о том, что ее нижнее белье тоже пришло в негодность и теперь валяется на полу чужой ванной.

- Прошу прощение за беспокойство, сэр, но я однокурсница Мора, - Ровсток прикусывает язык, осознавая, что эта истина нисколько не помешала бы ей быть по совместительству еще и «девкой», коей обозначил ее мистер Вэйзи.

- Мы встретились случайно, - и эта тоже.

- В общем, это совсем не то, что вы подумали, - она пытается звучать увереннее, чем это возможно, и недовольно косится на Мордреда, так и застывшего возле кровати, на которой скукожилась Меган.

«О, похоже, девиц в свою комнату ты тоже таскаешь достаточно?» - говорит ее ехидный взгляд. Ровсток впервые задумывается о том, что она совсем ничего о нем не знает, что они принадлежат диаметрально разным мирам.

- Что-то случилось? Мэгги? – голос уже собственного отца, выросшего возле родителя Мора, прошивает слизеринку насквозь. – Что ты здесь делаешь? Ты должна была оставаться в комнате.

«Ну все. Тебе конец», - так или иначе, ее внимание раз за разом возвращается к однокурснику, и оно настолько красноречиво в попытке предупредить, что, вероятнее всего, будет трактовано совершенно превратно.

Ровсток срывается с кровати и бросается в объятия ничего не понимающего волшебника.

- Папочка, я просто захотела подышать воздухом перед сном и заодно посмотреть город, - невинно хлопая ресницами и продолжая одергивать рубашку, врет она. – Но на меня напали, а Мордред меня спас. Мистер Вэйзи, - на этот раз ее голос звучит куда более твердо. – Это я во всем виновата. Если бы не Мор, эти подлецы могли меня…

Вот бы они оба ушли и оставили их с Мором в покое хотя бы на эту ночь. Меньше всего ее тянет выяснять отношения и делать вид, что все нормально. Хочется забраться под его одеяло, зарыться лицом в его подушку, почувствовать другое, совсем не отцовское прикосновение, понять, что в самом деле выжила.

- Ты же сказала, что на тебя напали, почему же тогда берешь вину на себя? – уточняет мистер Ровсток, выпуская дочь из объятий. – И что, черт возьми, на тебе надето?

Отец пропускает Меган вперед, и, прежде чем их непримечательный номер погружается в тишину, она слышит, как за ее спиной щелкает замок. Теперь, когда Мордреда нет рядом, и ей не нужно черпать силы из ничего, чтобы храбриться, чтобы не разрыдаться у него в ногах, потому что собственные не держат, усталость захлестывает ее волной долбанного цунами. Нещадно и с головой.

Отец говорит ей: «Я не поверил ни единому твоему слову».

Ровсток едва сдерживается, чтобы не развернуться и не рассмеяться ему в лицо со всей той злостью, которая стрекочет в ее груди, подобно нашествию саранчи.

Она молчит, но он продолжает.

«И, надеюсь, ты больше не будешь встречаться этим мальчиком. Он тебе не подходит».

Губы Мэг искривляет жестокая ухмылка, благо, в полумраке комнаты мистер Ровсток может разглядеть лишь едва дернувшийся затылок и взметнувшиеся от мимолетного движения мокрые волосы.

Это настолько очевидно, что она не подбирает ответных слов. Почему он продолжает держать ее за маленькую идиотку, которую они с матерью рядят в дизайнерские платьица и держат подле себя на коротком бриллиантовом поводке? Как будто она сама не понимает, что связываться с Вэйзи – все равно что добровольно внести себя в список тех несчастных, кому он наверняка перемывает кости со своими бессердечными дружками после того, как бросит. Меган терпеть не может списки и все систематизировать.

«Но, согласись, он ведь произвел на тебя впечатление?» - противный внутренний голосок назойливо гудит в голове неудобной, колючей правдой, и от этой правды у Ровсток только сильнее развивается мигрень.

- Хорошо, пап, - просто соглашается она и прячется за хлипкой перегородкой, разделяющей и без того тесное помещение на две равные части. – Я очень устала и хотела бы поспать.

«Ты мне не веришь, но я в самом деле могла сегодня умереть»

Она расстилает холодную постель, достает из шкафа шелковую ночную сорочку на тонких бретельках, да так и оставляет ее на прикроватной тумбочке, залезая под одеяло прямо в рубашке Мордреда.

В эту ночь ей ничего не снится.

***

Весь следующий день Меган проводит в номере. Несколько часов тратит на то, чтобы закрутить волосы в крупные локоны – она не собирается никуда выходить, после вчерашней выходки отец строго-настрого запретил ей покидать отель, но ей просто нужно чем-нибудь занять руки, чтобы не думать, очистить голову от терзающих воспоминаний. Стоит слизеринке смежить веки, как в темноте снова и снова всплывают одни и те же образы, бесконечно повторяющиеся мысли.

Кровь, всасываемая корнями деревьев, будто живительная влага. Сладкий привкус дурмана на языке, страх, жар, запах разлагающейся гнили и насмешливый хохот. Ванна, наполняющая грязной водой, а затем густой, вонючей кровью. Вэйзи, замерший возле кровати, его странного цвета глаза и ее неожиданная на него реакция. В какой-то момент она была уверена, что ей жизненно необходимо, чтобы он подошел ближе.

Мэг кутается в длинный шелковый халат и залезает с ногами на кровать, вытаскивая закладку из книги, которую начала читать, еще находясь в Хогвартсе. Они всегда обменивались с Селиной любовными романами, и вот теперь настал ее черед ознакомиться со «Страстями сирен», которые обещали стать главным бестселлером этой весны.

Ей не хватает кислорода, она проваливается в болото и тонет, тина заползает в уши, подобно змеям. Меган кричит, зовет на помощь, но никто не приходит. Кувшинки становятся алыми, а багряные островки гниющей топи воспламеняются прямо у нее на глазах.

Она подскакивает в постели, шумно дышит и едва не вскрикивает от громких ударов о стекло, вынуждающих ее повернуться к окну.

Деревянные рамы, будто портрет, обрамляют напряженное от усилий лицо Мора.

Мэг быстро прячет томик «Страстей» под подушку и бросается отворять засов. Ахает от испуга, когда Вэйзи едва не срывается вниз, но тот ловко хватается за карниз и подтягивается на подоконник.

- Ты с ума сошел? – шипит девчонка, отступая на шаг, чтобы однокурснику было проще забраться внутрь. – Тебе мало проблем? Ты больной? – она скрещивает на груди руки и смотрит на него исподлобья, яростно сдувая упавшую на нос кудряшку. – Что это у тебя в… Вэйзи! Живо отдай!

Щеки Мэг пылают, она чувствует это, даже не глядя в заляпанное зеркало, а этот негодяй, безусловно, доволен собой, еще и издевается. Мерлин, как же ей стыдно!

- Прекрати, это нисколько не смешно! – она бросается на него, как кошка, цепляется, чтобы удержать баланс в тщетных попытках отвоевать свое нижнее белье назад. Ударяется носом о чужой подбородок, когда подпрыгивает, стараясь дотянуться хотя бы до краешка белых кружев. От близости слизеринца становится не по себе.

Ровсток злится, потому что он играет с ней, а она ему позволяет.

Наконец, Мору надоедает, он плюхается на кровать и швыряет в лицо Мэг, у которой изначально не было против него ни единого шанса, злополучные трусы.

- Придурок, - она пересекает свою половину комнаты и яростно запихивает их на полку накренившегося шкафа с заедающей дверкой. Прикрывает глаза и упирается горячими ладонями в лакированную поверхность, тем самым будто помогая себе не растерять самообладания. Присутствие слизеринца ощущается, даже когда она на него не смотрит.

- Рубашку твою тоже в квиддич разыграем? – Ровсток прислоняется лопатками к шкафу и терпеливо наблюдает за тем, как Мордред дурачится с ее плюшевым медведем. Ну вот, теперь он решит, будто она недостаточно зрелая, раз спит с мягкими игрушками.

Хотя, какое ей вообще дело до его выводов?

- Брось, моему отцу не нравятся любые парни, которые находятся от меня в радиусе меньше восьмидесяти дюймов, поэтому ничего личного.

Она полагает, что это отпугнет его, как отпугнуло бы почти любого, кто хоть что-нибудь слышал о гиперопекающих родителях, повернутых на своих дочерях настолько, что каждый потенциальный ухажер расценивается ими, как смертельный враг. Однако, Мор, как ни в чем не бывало, продолжает утягивать ее в пучину своего дьявольского обаяния и предлагает сбежать.

Теперь она знает, что чувствуют мотыльки, когда летят на пламя.

Меган делает несколько осторожных шагов в его сторону, когда он протягивает руку, ее лицо непроницаемо, если не учитывать розовых пятен, которыми оно покрывается, стоит однокурснику подозвать ее к себе. Она переплетает свои пальцы с пальцами Мора, чувствуя, как в животе завязывается тугой узел, но, вместо того, чтобы принять его недвусмысленное приглашение, напротив, тянет на себя, вынуждая сесть.

- Вставай, мы не останемся в номере, - командует слизеринка, принимаясь копошиться в гардеробе, где на немногочисленных вешалках красуются ее наряды. Некоторые из них она швыряет на покрывало, едва не задевая Мордреда металлическими крючками.

- Там внизу, - наконец подает она голос, стараясь не пялится на слизеринца слишком уж откровенно – вдруг его и без того раздутое эго лопнет. – Есть бар. Могу наколдовать нам поддельные маггловские документы и деньги из фантиков от «Друбблз». Не спрашивай, откуда я это умею. Кстати, ты знал, что совершеннолетие у простецов наступает только в двадцать один год? Правда глупо? – она перебирает платья, в итоге останавливаясь на широкой юбке-солнце и черном джемпере с круглым вырезом. Достает из ящика плотные черные чулки. – Я пойду переоденусь, - она кивает за перегородку, неловко мнет в руках одежду и, не поднимая взгляда на Вэйзи, скрывается в другом конце апартаментов.

- А потом, пока мы не уехали, я хотела бы побывать на побережье. Никаких больше купаний, обещаю, - ее звонкий смех доносится слегка приглушенно, поскольку в этот момент она натягивает на себя джемпер. – Адриатическое течение слишком холодное в это время года, - она вспоминает слова мамы о том, что мужчинам, как правило, не нравится, когда девушка слишком много знает, поэтому спешно добавляет: - Так папа сказал.

Мор все еще валяется на ее кровати, и Меган невольно ловит себя на мысли, что даже для игрока в квиддич он очень хорошо сложен. Его ленивые, кошачьи, потягивания ускоряют ее пульс до подступающей к горлу тошноты, хотя, она совсем не двигается, утопая небольшими каблуками в ковре.

Когда им не угрожает опасность, в умиротворяющей и уютной обстановке его привлекательность вызывает почти досаду. Дракклов позер.

- Ну как? – Мэгги слегка скованно крутится перед Вэйзи, отчего ее юбка плавными волнами разлетается вокруг тоненького силуэта. – Пойдем? И да, Мор… - она останавливается возле входа и дергает ручку. – Дверь была не заперта.

Отредактировано Megan Rowstock (06.05.25 00:33)

Ровсток отдает себе отчет, что чем подробнее она рассказывает Мордреду о себе и своей семье, тем больше у него возникает причин над ней подтрунивать. Она бросает на слизеринца один тяжелый взгляд за другим и все, что сдерживает ее от немедленного выпроваживания нахала за дверь – это смутная благодарность и еще, пожалуй, любопытство. Нелепо отрицать, что с Вэйзи не скопытишься от тоски.

- Как видишь, он меня даже не запер, - хмыкает Мэгги, выгибая бровь и впервые за то время, что Мор находится в ее комнате, чувствует над ним превосходство. – Он мне доверяет.

«А вот тебе – нет».

Впрочем, несмотря на грязные намеки, Меган уверена: они – лишь пустое сотрясание воздуха, и Мор не имеет в своих планах ровным счетом ничего, что запятнало бы ее честь. Он не испытывает недостатка во внимании, это уж точно, она не пропускает ни одного матча по квиддичу и учится с ним бок о бок вот уже семь лет, чтобы сделать о его личности определенные выводы. Такие, как она, не вписываются в его картину мира, и он заигрывает с ней исключительно по привычке, а не потому что она ему нравится.

Мэг чувствует себя под его взглядом сломанной и неправильной, ходячей катастрофой.

Словно за свое спасение она чем-то ему обязана.

Она мягко расплетает их пальцы и наклоняется прямо к лицу сидящего на кровати Вэйзи, так, что ее волосы почти касаются его груди. Она снова ощущает жар, прилипающий к щекам, когда смотрит однокурснику в глаза и может пересчитать на них каждую длинную ресницу.

- Если тебя заводят вуайеристы, то нам тем более стоит спуститься в бар. Там будет гораздо больше свидетелей.

Мэг выпрямляется и отбрасывает кудри за спину, прежде чем отступить обратно к шкафу. Тот факт, что однокурснику чертовски много известно о разгульной маггловской жизни, нисколько ее не удивляет, и все-таки каждая новая информация об этом заставляет ее поежиться. Вчера она выдумала себе героя, но сегодня Мор снова стал тем, кем он является на самом деле.

Пока Ровсток переодевается, он ведет себя подозрительно тихо, однако она отгоняет от себя липучие мысли, объясняя его спокойствие банальной скукой. Когда же слизеринка появляется перед ним, полностью одетая, то замирает с разинутым ртом и еще более взволнованная, чем прежде. Если раньше ее переживания касались внешнего вида: вдруг выглядит «слишком как волшебница?», то теперь, стоит обнаружить в руках Мора спрятанную книгу, девчонка бледнеет и роняет на пол освободившиеся вешалки.

Если она начнет убеждать его, будто понятия не имеет, как такое сомнительное чтиво оказалось у нее под подушкой, то лишь сильнее рассмешит.

- Тебя не учили, что копаться в чужих вещах неприлично? – а еще читать непотребные романчики, да. – А ну положи на место! – она бросается к нему, но Мордред, словно предвидя ее реакцию, вскакивает на ноги и отходит в сторону. – Сколько бы их ни было, этих чресел, это все не твое дело! – раскрасневшаяся Ровсток швыряет в него подушкой и, в конце концов, не сдерживает рвущегося из груди смеха. Комментарий Вэйзи в самом деле кажется ей забавным.

Не прекращая хихикать, Меган четким шагом покидает гостиничный номер и  бессмысленно замедляется, чтобы Мордред ее догнал. Слизеринка никак не реагирует на взятку, данную администраторше, но, тем не менее, одаривает однокурсника  вопрошающим взглядом, мол, «Мор, сладкий, она что, по-твоему, гринготтский гоблин?»

-  Выглядит стремно, но я не хочу уходить далеко. Понимаешь, - Мэг теряется в ощущениях, прикидывая, стоит ли вообще теперь исповедоваться, и приходит к выводу, что ничего непоправимого от этого не произойдет. – После вчерашнего.

Она принимает его руку, но от столь незамысловатого жеста внутри все снова скручивается в тугой, необъяснимый узел. Словно воздух наполняется отравой, и дышать становится особенно тяжело.

- Нравится, а тебе разве нет? Как хороший спортсмен, встаешь с петухами и ложишься после отбоя? – Мэг теребит маленькую черную сумочку, которую взяла с собой. - Мне так… спокойнее. Когда вокруг никого нет.

Он, наверное, не понимает, о чем она говорит, и как мучительно может ощущаться необходимость остаться в одиночестве. Или все-таки понимает?

Пока они с Мором двигаются в сторону бара, Ровсток то и дело исподтишка на него посматривает. Он привлекает внимание неосознанно, относясь к тому типу людей, которыми невольно любуешься, если каким-то чудом оказываешься рядом. Когда они сталкивались в школе, он казался ей более сложным, более заносчивым и неприступным. Здесь, вне шумных коридоров и бесконечной, как рыбный косяк, толпы студентов, ее даже накрывает некая эйфория, тревожное, волнующее тепло, волнами расходящееся по телу.

И то, что он интересуется, почему ему пришлось вытаскивать ее из беды, по правде говоря, удивляет, поскольку до этого он только и делал, что равнодушно соглашался со всеми ее предложениями, а она, в свою очередь, старалась как можно меньше анализировать его мотивы.

- А… мммм… ладно, - Мэг надеется, что Мор не станет сплетничать о том, как в каникулы она без конца нарушала законы, и высмеивать ее за наивность – тоже. – Я познакомилась с местным парнем, он много писал о том, как они с приятелями практикуют старинные ритуалы, и что я могу присоединиться, если захочу. Мне было совсем необязательно сюда ехать, я сама напросилась. И в общем, - слизеринка щурится от света текущего мимо фонаря, боится, что если посмотрит в темноту или надолго зажмурится, страшные картины прошлого дня обрастут деталями и подробностями, которые ей не терпится скорее забыть. – В общем, ритуал, в самом деле, планировался, и мне действительно были рады. Как жертве, - она обнимает себя за плечи, будто мерзнет, и отворачивается, опасаясь, что однокурсник ее осудит. – А что было потом, я не помню, только когда очнулась, они все, - Мэг не уверена, что стоит упоминать об этом, но остановиться уже не в состоянии. Слова выскакивают из нее быстрее мыслей. – Были мертвы. Там все было в крови: деревья, кусты, трава, мои руки и платье. Пожалуйста, пообещай, что никому не расскажешь.

Выросшее на пути одноэтажное здание не вызывает доверия, однако, Меган без колебаний протягивает скользкого вида мужчине – должно быть, вышибале  - несколько сложенных пополам фантиков. Тот без особого воодушевления скользит по ним глазами, затем осматривает с ног до головы саму Ровсток, задерживаясь на ногах и зоне декольте, и пропускает девчонку внутрь.

Громкая музыка бьет по ушам, Меган зовет Мора, пытается нащупать рукой его руку, но хватает лишь знойный, удушливый воздух. Изумленно оборачивается и обнаруживает, что слизеринец застрял на входе, потому что… парень? Что за хрень? Эти магглы настолько отвратительны, что выдают свои мерзкие намерения под предлогом благотворительности? Мерлин, да если надо, она заплатит!

- Лучше сядем подальше, - растерянно отвечает Ровсток, вцепившись в Мордреда мертвой хваткой и почти вонзая длинные ногти ему в плечо. Незнакомая обстановка пугает ее, и она жмется к единственному знакомому человеку, ища защиты. Как раз в этот момент возле барной стойки кого-то выворачивает наизнанку, что только укореняет решение слизеринки занять оставшийся свободный столик.

Мор принимается объяснять ей о традициях простецких питейных заведений, но она и без того уже догадалась, что девушки в них, как правило, проходят бесплатно, а парням приходится раскошеливаться. Меган злобно зыркает в его сторону, поправляя юбку и усаживаясь на прилегающий к столику небольшой диванчик. Ее начинает раздражать постоянное упоминание других девушек, она не сомневается, что слизеринец даже не замечает, с какой непринужденностью, будто само собой разумеющееся, вклинивает их в свой разговор.

- Мор, я поняла, - рявкает Мэгги, подпирая ладонью щеку и бесстрастно наблюдая за тем, как Вэйзи достает из кармана стопку смятых зеленых купюр.

- Ты ужасный транжира, знаешь? Отец разве не спросит тебя, как ты умудрился потратить все деньги, не выходя из номера? – наверное, их родители уже совсем скоро должны вернуться в отель, но ведь не бросят же они их в Мерлином забытой Албании, когда не обнаружат на месте?

Хотя, подождите, он что, красуется?

Меган едва успевает расплыться в язвительной улыбочке, как ним уже подходит официант – юноша-маггл, вряд ли сильно старше их двоих. В руках у него короткая палка, смутно напоминающая пишущее перо, а также мелкая книжонка. Ровсток поднимает голову, и по мере того, как Мор перечисляет позиции их заказа, ее губы выгибаются приветливо и даже соблазнительно.

- Что это? Я тоже хочу, - перебивает она своего спутника и как бы невзначай заправляет за ухо выбившуюся темную прядь. – И десерт, - она указывает на соседний столик, где перед девушкой на блюде красуется бисквитное пирожное. Официант сосредоточенно конспектирует их пожелания, и она провожает его нечитаемым взором. Разумеется, он нисколько ее не впечатляет, однако, Мэг все равно испытывает некое извращенное удовлетворение.

Близость Мора, пытающегося перекричать музыку, действует на нее совсем иначе, и чтобы поддерживать беседу, Ровсток вынуждена наклоняться к самому его уху. Аромат шампуня у линии роста волос и ненавязчивого парфюма ударяют в нос, поэтому слизеринка неосознанно делает глубокий вдох, прежде чем ответить. Дракклец, она только что его обнюхала?

- Мы здесь почти неделю. У папы какие-то дела, если честно, я не вникала, - в этот момент официант приносит на подносе напитки и кое-что из закусок, и Мэг вновь, на автомате, одаривает его улыбкой. – А вы? В том пиджаке было что-то ценное? Ты поэтому так… расстроился?

Ровсток вытаскивает из ярко-оранжевого коктейля трубочку, задумчиво вертит, не понимая, какую функцию выполняет причудливое приспособление, а затем зачерпывает маленькой десертной ложкой сливки. Замирает, обращая внимание на ту самую парочку из-за соседнего столика, которая теперь лобызается на танцполе, находящемся буквально в сорока дюймах от них с Мордредом.

Это же магглы, чего она ожидала от подобной забегаловки? Меган страдает не от  неловкости или абсурда, а, скорее, от стеснения, сродни тому, когда рядом с вами совокупляются собачки. Ее рука непроизвольно дергается и задевает щеку соседа.

Она делает сразу несколько глотков, от чего высокий стакан опустошается ровно на половину, и только потом замечает сливки, прилипшие к лицу Вэйзи.

Не произнося ни слова, она мажет по его коже пальцем, и основная часть приторного крема остается на его кончике, забивается под ноготь. Мэг подносит его ко рту, облизывает, и эта сладость не пропадает, даже когда девчонка делает очередной глоток не менее сахарного коктейля.

- Стой, не шевелись, - по лбу и скулам Мора пляшут разноцветные блики, отчего невольно хочется потянуться, чтобы разглядеть лучше, коснуться, распробовать. И она, глупая, тянется. Прижимается губами к белесому пятну, проводит языком, убеждаясь, что ничего не осталось, и откидывается на спинку дивана, добивая себя нетронутым шотом. Полупрозрачная жидкость обжигает горло, и Мэг закашливается, стирая выступившие слезы.

- Может, потанцуем?

У Мора вкус меда и ягод, а в глазах – усмиренные чарами пикси. Она знает, что он уйдет, как только ему наскучит, но у нее все равно не получается не думать о том, что происходящее слишком похоже на свидание.

Потому что с Мордредом Вэйзи не бывает просто дружеских встреч. Да и какие они друзья? В школе они разговаривают крайне редко, даже практически не смотрят друг на друга.

- Мор?

Отредактировано Megan Rowstock (08.05.25 20:24)

Мэг пытается расслабиться. Отбрасывая в сторону никчемную трубочку, глотает сладкий, с цитрусовой кислинкой коктейль, похожий на один из напитков, что подают в «Трех метлах». Она почти не чувствует алкоголя, только обжигающее горло тепло, стекающее вниз и превращающее тело в подобие сахарной ваты.

Она старается не придавать веса тому, как все, из чего она состоит, реагирует на голос Вэйзи, на его дыхание, когда он накланяется к ее уху, чтобы произнести очередную реплику, на легкие, ни к чему не обязывающие касания: то до плеча дотронется, то до талии, то до волос.

Ровсток вся съеживается и напрягается, нацеливаясь переиграть, ответить, дать понять, что остается начеку.

- Он берет тебя с собой на рабочие сделки? – Меган в самом деле удивлена. Мор не похож на человека, которому интересен взрослый бубнеж о падении галлеона или обстановке на международном рынке артефактов. Ей даже немного совестно от того, что она всегда считала слизеринца недалеким, легкомысленным придурком, наслаждающимся популярностью, квиддичем и красивыми девушками.

Вчера ему лишь отчасти стало известно о том, чем живет она. Это была грязь, опасность, мучительная смерть. Ровсток старается удержать лицо, но все равно расстраивается, даже гневается, сводя у переносицы брови. Для него все это – пустая забава, которая забудется, как только они вернутся в школу, а она сидит здесь и боится дышать.

- Прости, это я виновата, - Мэгги сводит колени и, чтобы как-то отвлечься, тянется за сочной зеленой виноградиной. Сталкивается пальцами с пальцами Мордреда и краснеет еще сильнее. Девчонка уверена: если так продолжится, она взлетит на воздух, словно ей в напиток подсыпали тертый рог взрывопотама.

«Маггловское пойло», как выразился однокурсник, и впрямь очень крепкое, храбрящаяся Меган не ожидает, что все внутри у нее вдруг вспыхнет и также быстро осядет в желудке, оставляя после себя легкое головокружение.

Она не собирается соблазнять Мора, когда стирает с его щеки остатки сливок или прижимается к ней губами, ощущая во рту сладость. И все же Ровсток ловит себя на ужасающей мысли, что если бы ее глаза не столкнулись с насмешливо-изумленными, потемневшими зрачками слизеринца, она бы продолжила. К счастью, вместо того, чтобы как-то прокомментировать ее неоднозначный порыв, Вэйзи откашливается и наливает себе еще одну стопку этой раки.

- Ты не много уже выпил? – как бы невзначай любопытствует она, чтобы разбить густую, тяжелую тишину, повисшую между ними и лишившую ее любой возможности вернуться к былой непринужденной беседе.

«Мерлин, Мор, пожалуйста, пей больше, чтобы завтра не вспомнить моего позора»

Похоже, Ровсток сейчас вытошнит собственным сердцем, иначе она не в силах объяснить, отчего пульс так отчаянно, будто красный предупреждающий сигнал, выпущенный волшебной палочкой, стучит в ее висках и запястьях. Она слышит каждый удар, несмотря на громкую музыку, несмотря на Мордреда, шепчущего что-то ей в шею, и не может ничего сделать, когда его рука сползает со спинки дивана на ее талию.

Нет, она не просто не может ничего не сделать. Она хочет придвинуться.

Здесь, в углу, по сравнению с остальным залом, особенно темно, и Мэг не находит ничего лучше, чем позвать слизеринца на танцы.

Иначе она просто умрет.

Сжав пальцы в замок поверх юбки, она искоса наблюдает за тем, как Вэйзи разливает по маленьким стопкам остатки выпивки, и на мгновение в его движениях ей мерещится разочарование. Конечно, у него нет никакого желания танцевать, а она – все еще безнадежная дура.

Меган не уверена, что эта отрава быстро выветрится, но все равно согласно кивает и, подобно Мору, опрокидывает в себя все содержимое до дна. В голову ударяет еще сильнее. В баре так душно и жарко, что приходится закатать рукава теплого джемпера до локтей, чтобы не словить тепловой удар.

Она цепко хватает протянутую ей руку и огибает столик, чтобы выбраться на танцевальную площадку. Ровсток чувствует вину и неловкость за то, что вообще потащила Мордреда сюда, не надо было, лучше бы они остались в номере. Или стоило вообще выставить его вон, а не испытывать судьбу и терпение родителей. Она даже не представляет, что отец сделает с Мором, когда не обнаружит ее на месте.

Почему это так отчаянно ее волнует? Почему присутствие Вэйзи мешает ей, черт возьми, расслабиться? Почему не получается? Ничего. Не получается.

Музыка оглушает ее, подхватывает и уносит, и Мэгги крепче сжимает пальцы - на запястьях нет ни единой фенечки, на пятерне – ни одного кольца. Она кружится, и широкая юбка пляшет, вместе с ней, взлетая и опадая обратно на ноги.

Ни на мгновение она не сводит глаз с Мордреда, и когда тот начинает подпевать неизвестным маггловским песням с сумбурным набором слов, ей наконец-то становится легче. Меган не обращает внимания ни на кого вокруг, даже когда каблуком наступает на ботинок какого-то пьяного придурка, трущегося позади нее. Она смеется, и смех ее тонет в раскатистых басах.

Она чувствует себя такой невесомой, такой свободной, такой…

Ровсток спотыкается на ровном месте, круговорот лиц, обращенных к ней и друг другу, проносится мимо, она уже готова зацепиться хоть за кого-нибудь, за любого присутствующего на площадке грязного маггла, но Мордред ловит ее в самый последний момент.

Мэг хихикает и прилетает к нему в объятия, упираясь ладонями в грудь и задирая подбородок, чтобы заглянуть в лицо. Вторит тексту глупой песни, вздрагивая от волны мурашек, расползающихся по позвоночнику всякий раз, когда низкий голос Вэйзи теплом овевает раковину ее уха. Она не в силах прогнать это чувство, словно ее вот-вот заставят сдать сложный экзамен по трансфигурации или защите от темных искусств. Однако стоит однокурснику отстраниться, и Ровсток с трудом способна разобрать, о чем он говорит.

Четкий ритм плавно сменяется на мелодичный, текучий, и продолжающий свою браваду Мор перекрикивает его, вынуждая Меган сначала порозоветь из-за обращенных к ним взглядов, а затем расхохотаться, наплевав на каждого, кто находится в этой забегаловке. Пусть смотрят. В конце концов, разве не за этим они сюда пришли?

Вэйзи, словно подумав о том же самом, только крепче прижимает ее к себе, и Мэгги теряется, ведет руками по его плечам, мягко шурша плотной тканью одежды. Под ней ощущается обжигающе горячая кожа, и, несмотря на духоту, на запах табака и сигаретный дым, от которого в помещении стоит вонючий туман, она с радостью вплавилась бы в нее и сгорела. Мор слишком красивый, когда находится так близко, когда смотрит, когда прикасается. Мэг зря тешила себя надеждой, у нее с самого начала не было ни шанса.

- Мор, - зовет она вкрадчиво, пока ее ногти проходятся по его шее, а улыбка на губах расползается еще не сурово, но уже предупреждающе. – Моя талия выше, - и, не дожидаясь, когда слизеринец сам соизволит убрать ладонь с ее задницы, хватает его за запястье и поднимает почти до самых лопаток. В какой-то момент он задевает ее раненое бедро, которое ей нечем было вчера обработать - она просто промыла глубокую царапину водой и перевязала найденным в отельной аптечке бинтом - и Ровсток морщится, отворачиваясь, чтобы Мор ничего не заметил.

Простой жест прошивает ее напоминанием, сигналом в мозгу, но она снова отмахивается, отказываясь к нему прислушиваться.

- Не порть момент, - мурлычет, прижимается щекой, прикрывает веки, а из причудливых приспособлений, расставленных по периметру танцпола, доносятся строки о любви. Мэг не очень нравится, как поет исполнительница, но в данный момент это не имеет абсолютно никакого значения. – Сейчас пойдем, пусть песня доиграет, - сонная и чудовищно пьяная, она зарывается в Вэйзи носом и что-то бессвязно мычит. Музыка обрывается, ее сменяет следующая композиция, про простецов, между которыми тает лед, но Ровсток так и не двигается с места. 

Ей плевать, если в Хогвартсе Мордред даже не подойдет к ней. Если его только позабавит ее стремительная, собачья привязанность – пусть. Главное, что здесь, в занюханной Албании, мрачной и неприветливой, он прижимает ее к себе, и эти объятия, какими бы неважными они для него ни были, значат для нее все.

Меган мерзнет, падая в черную бездну, и ей не за что зацепиться. Ее руки проскальзывают по спине Мора и двумя безвольными плетьми падают вдоль туловища.

Ей нужно на воздух. Она выбегает из бара, оставляя слизеринца позади, ветер бьет ее по щекам, а вышибала интересуется, не обдолбалась ли она и не нужно ли вызвать скорую. Мэг достает из сумочки зеркало, разглядывает собственное отражение, из которого на нее смотрит бледная, перепуганная девчонка, красит пересохшие губы вишневым блеском и затылком прислоняется к холодной кирпичной стене.

Она даже не поворачивается, почти физически ощущая Мора, появившегося в проеме двери. Слушает его поступь и часто дышит, чтобы прийти в себя. Она собирается сделать шаг навстречу, но чуть не валится на бок, благо, стена все еще близко.

- Можно я возьму тебя под руку? Здесь недалеко. Побережье. Я не могу вернуться к отцу в таком состоянии, - она горько хмыкает и кивком указывает направление. – Я была там несколько дней назад. Очень красиво.

Мужик на входе провожает их тяжелым, недоверчивым взглядом, кто-то хохочет за углом, но Ровсток упрямо идет вперед, покачиваясь на ходу и постоянно путаясь в ногах.
Слизеринка говорила правду: пустынное побережье встречает их песчаным вихрем, а темно-синие волны мерно раскачиваются вдоль водного полотна. Они совершенно одни, не считая редкого мусора, да пришвартованной к бетонной плите деревянной лодки.

Меган замирает, вдыхая соленый воздух, и подбирается ближе к воде. Темнота сгущается вокруг ее силуэта, словно порывается сожрать, а черные волосы взвиваются к звездному небу, подобно морским птицам.

- Тебе нравится? – спрашивает она робко. Теперь, когда вокруг нет ни души, ей совестно и неловко в его присутствии – так ощущают себя лишним на собственном дне рождения.

Ровсток хватается за виски и усмехается. Какая же все-таки непроходимая идиотка.

- Больше никогда не соглашусь пить с тобой наравне.

Как будто это не последний раз, когда они вместе пьют в принципе.

- Твою мать, - она не замечает, что ругается вслух, не удерживается на ногах и плюхается прямо в песок, нагребая полные туфли крошечных галечных камушков.

– Идем ко мне?