Она больше не смотрела на обруч.

Лилит смотрела на Кинжал. На то, как та, склонив голову, прятала улыбку в плечо Питера. На тёплую, приторную суету их мини-вселенной. На эту глупую интимность. Они шептались, переглядывались, прикасались.

Лилит не слушала слов. Только ощущала, как внутри поднимается что-то…
не злое,
не ревнивое,
а треснутое.

Что у них будет потом? Поместье с садом? Свадьба в персиковых тонах? Жить в деревне, рожать, покупать чехлы на метлы?

Она задумалась.
Слишком глубоко.
Слишком далеко.

О будущем. О себе. О взрослении.
О точке, в которой она должна очутиться в конце.
[ Настойчиво, нацелено, неспешно ]

Мун знает, где её место.
Мир Хогвартса - лишь временное укрытие от реальной жизни.
А люди вокруг — Кинжал, Элис, и прочие, и прочие — все они как временная одежда, лишь на этот период жизни подходящая по размеру, вкусу и фигуре.

И всё же… Всё же…
Что, если она сама не заметила, как стала похожа на них? Что, если она может понять это не только трезвым умом? Что, если она...
Нет. Нет!

Лилит выпрямилась.
Нацеленность. Настойчивость. Непоколебимость.
Всё было правильно.

Щелчок.
И она аппарировала.

На секунду — всего на одну, одинокую, сияющую секунду — она поняла, что попала. Прямо в центр проклятого обруча. Точно. Безошибочно.

— Получи… — прошептала она.

И тут начался ад.

Боль пришла не мгновенно.
Она подползла. Обхватила её холодными руками. А потом вдавила в землю.

Лилит взвизгнула. Это был не крик — скорее сдавленный, животный стон, как у зверя, попавшего в капкан. Ноги подкосились. Пол ушёл из-под ног.
И она упала.

Где-то рядом — хруст. Едва слышный хлопок.

Мун с трудом подняла голову, ощущая, как всё тело горит, как если бы его терли щётками, обливали кипятком, ломали изнутри.
И тогда она увидела это.

Рука.

Её рука.
Левая.
Лежала рядом, на полу, аккуратно, как неудачно оторванный рукав от ханбока.

Пальцы всё ещё чуть согнуты. Кожа бледная. Порванные жилы дрожат, как струны. А на её плече — рана - край был взорван, мясо просто сорвало с кости.

Кровь вытекала прерывисто, толчками, густо.
Запах — горячий, железистый, острый.
Как острый соус.

Мантия уже не была чёрной.
Она дышала алым.

[ рельсы, рельсы…
шпалы, шпалы…
поезд прибыл запоздалый ]

Она же всего на секунду засомневалась - и мир разорвал её на части.
Что ж - справедливо.

Всё стало слишком резким, слишком ярким.
Кто-то кричал. Может, всё ещё она сама?

Мантии мелькали. Над ней склонилась девушка — кажется. Имя не приходило на ум, а черты лица расплывались, как в плохо проявленной фотографии.
Где-то внизу, под ней — становилось всё более мокро.
Она чувствовала, как кровь — её кровь — просачивается сквозь ткань мантии, стекает по боку, собирается на полу. Тепло, липко, предательски быстро. Хлюпает.
Каждое движение вызывает резкий всплеск боли — такой, которой человек не должен переживать осознанно.

Как будто в тело вбивают стекло.
Как будто весь её левый бок — это обнажённый нерв.
Каждый вдох отдавался оглушительным гулом прямо в кость, которой теперь не хватает соседки.

[ yронили куклу на пол
oторвали кукле руку
зачем ты сама себя бьёшь? ]

Где-то вдали, за мутной завесой боли, за голосами, которые сливались в неразборчивый гул, она почувствовала, как земля вдруг исчезла из-под спины.
Падение?
Нет - это подъём.
Медленно, как во сне. Заклинание левитации подхватило её, и звук крови, капающей с края мантии, оказался непозволительно громким.

Глаза затуманились, но язык всё ещё двигался.

— Мне тоже предложат руку... без сердца… — выдохнула она хрипло, с перекошенной улыбкой — Только… не забудь её. К ней я по-настоящему привязана...

Какая [ глупая ] пафосная шутка.
Она рассмеялась.
Коротко.
Судорожно.

И тут же провалилась в темноту - под шёпот заклинаний и запах бадьяна.
[newDice=1:10:0:иииии]

Отредактировано Lilith Moon (26.03.25 18:01)

Смит видел, как расстроилась Эрика, что теперь у нее нет длинных волос, но это ведь не так страшно? Он был уверен, что в больничном крыле ей помогут, только вот Смит не мог сосредоточиться, ведь следом за Толипан не смогла аппарировать нормально Сьюзен. Черт. Мало того, что эти сороки ее расстроили, теперь это. Ему придется идти в больничное к ним обеим? Оставалось только самому пережить расщеп.
Мысли не собирались. Зак тупо смотрел то на обруч, то на Элис.
Элис?..
Что-то было во взгляде Элис. Слишком знакомое.[newDice=1:10:0:2/3]

Отредактировано Zacharias Smith (25.03.25 12:06)

Всего одно слово этим тоном и ему достаточно. Это не Элис. Элис отправилась в больничное крыло. Элис никогда бы не стала говорить ему что-то в таком тоне, даже когда ее сестру отправили в больничное крыло. Элис бы расстроено смотрела на него в ответ. Взгляд Смита прошёлся по мантии с желтыми вставками. Зачем? Зак нахмурился и отвернулся. Значит, его девушка стояла не позади него, а по диагонали. Его девушка злилась, что ее сестра попала в больничное крыло.
Глупые выходки близняшек.
Зак остался стоять на месте, тупо пялясь в обруч, стараясь не обращать внимания на крики и кровь тех, кто не аппарировал, а расщепился. Но это было тяжело. Все, о чем предупреждали преподаватели вдруг стало каким-то серьезным.
[newDice=1:10:0:3/3]

Отредактировано Zacharias Smith (25.03.25 19:24)

Лицо Ханны вмиг начинает сиять, стоит услышать похвалу от мистера Твикросса в свой адрес. И в адрес Эрни, разумеется.

Р а з у м е е т с я.

Она несколько завидует. Тому, что друг не потратил и в половину тех сил и времени, что потратила она, но в речах наставника они фигурируют на одной строчке — ни лучше, ни хуже друг друга. И так происходит всегда, сколько себя помнит; Эрни никогда не уступает, если не превосходит, не прикладывая усилий. Дело в его обаянии, удаче? Или в Ханне дело, что такая неумеха и по жизни повезло ей меньше?

Эрни болтлив — возможно, даже больше, чем все остальные в зале, и сколько бы не злилась, за эту болтавню она благодарна. Эта болтовня буквально спасла, продолжает спасать ей жизнь, выводя эмоциональный диапазон за пределы засевшего в печенках траура к отметке «наигранная злость», что в самом деле — чистое спокойствие. Такое же ощущала, когда без сил падала ему на колени, а тот поглаживал ее по голове в гостиной холодными вечерами.

Она может быть любой, какой захочет, в особенности сейчас, в этот год, когда одним осенним днем все с ног на голову перевернулось.

— Спасибо, Эрни, — шепчет она, отвернувшись, надеясь, что тот этих слов и не расслышит.

Предстоит еще одна попытка. Ханна медлит, и не зря: одна из сестер Толипан (судя по чужеродным красным нашивкам — Эрика) все же схлопотала расщеп. Эбботт в панике, не осознанно, но хватается за рукав мантии Макмиллана.

— Ты видел? — испуганно шепчет она. — Теперь ничего другого, кроме этого, представить не смогу. Никаких котиков, никаких побоев. Можно я уйду? Можно?

Ханна взвывает, наблюдая новые увечья своих однокурсников, не такие жуткие, как на картинках, но все еще — пугающие. Ни о какой концентрации больше не может идти и речи.

Но делать нечего; она занимает исходное положение напротив обруча и пытается воспроизвести остаточные ощущения от прошлого раза, когда все получилось идеально.

[newDice=1:10:0:с богом]

Отредактировано Sebastian Daley (25.03.25 23:03)

Честно говоря… Тэмз ощущала, что сдает экзамен посерьезнее, чем все присутствующие в Зале. Потому что она сейчас была под присмотром преподавателей и Помфри на нее рассчитывала, потому что она выпросила медсестру взять ее в нагрузку и теперь не должна была оплошать.

Это прекрасный шанс отточить свои навыки. Доказать Помфри, что она многому научилась. Что она готова. Что из нее правда хороший будущий медик.

Но, боже, как же Тэмз волновалась.

Она даже не маячила перед глазами Зака и не мешала Сью, чтобы не отвлекать ребят от экзамена. Стояла у стены и старалась слиться с предметами мебели.

Пока не пришел ее час.

Первый расщеп — девочка, гриффиндорка, просто лишилась части своих волос. На лице отчетливо виднеется шок. Тэмз спешит к ней и старается улыбкой ободрить, как-то дать понять, что сейчас о ней позаботятся.

— Пойдем в Больничное, там помогут, у мадам Помфри есть вкусный ромашковый чай. Здорово испугалась, да?

Второй расщеп — Сьюзен! Тэмз подскакивает к ней, по ноге льется кровь. Заклинания срываются с губ быстро и четко: сначала остановить кровь, обеззаразить рану, наложить обезболивающее. Потом быстро — бадьян.

— Держись, — командует коротко, не дает эмоциям прорваться.

Третий расщеп — девочка со Слизерина. Оторванная… господи… конечность лежит безжизненной тряпкой в стороне, как будто просто кто-то отрезал ее от куклы. Приходится себя перебарывать. И не думать. И не всматриваться. Отрепетированные до автоматизма действия. В носу щиплет от железного запаха крови, но Тэм давно к нему привыкла.

Руку она заматывает в мантию.

— Все хорошо, с девочками будет все хорошо, — успевает бросить Тэмз, прежде чем начать переправу до Больничного.

***

Выходя из Больничного крыла, Тэмз делает вдох. Она оставляет мантию у Сью под присмотром, успевает быстро очистить себя от следов чужой крови, засучивает рукава рубашки повыше, припрыгивает немного, разминаясь.

И бежит — бежит быстро и стремительно, как молния пролетая по коридорам и перескакивая ступеньки лестницы, проскальзывая между идущими студентами-зеваками и буквально проезжаясь по гладкому мраморному полу, едва не сиганув мимо дверей Большого зала.

Фух.

Выравнивая дыхание, Тэм возвращается к своему дозору и окидывает взглядом Зал.

Отредактировано Tamsin Applebee (25.03.25 18:01)

— Мистер Малфой, — голос Твикросса прорезал тишину с суховатой укоризной, — боюсь, я не увидел ваших стараний. Придется повторить.

Он почувствовал, как внутри кольнуло раздражение — негромкое, неяркое, но ощутимое. Повторить? После идеального перемещения, точного до миллиметра? Возможно, Твикросс просто хотел подчеркнуть авторитет. Или проверить его на прочность. Или... ему показалось?

Неважно.

Драко вдохнул медленно, глубоко, позволяя злости улечься где-то в груди, в той самой полости, где уже давно жили только усталость и сковывающий холод. Он вновь посмотрел на круг, вновь сосредоточился, вновь мысленно нащупал нужную точку. И, как тогда, в прошлый раз, готов был трансгрессировать точно в центр. Но, в последнее мгновение, перед тем как снова шагнуть в этот вихрь, перед тем как слиться в единое целое с воздухом, Драко позволил себе всего одну ошибку — он посмотрел на нее. Неосознанно, почти случайно. В одно крошечное мгновение между вдохом и выдохом, он перестал думать о точке на полу, о правилах Твикросса, о контроле, который был обязан сохранять всегда и везде. Взгляд наткнулся на Дафну, зацепился за ее глаза — ясные, глубокие, чуть напряженные, — и где-то глубоко внутри — в самой сокрытой, самой непокорной части его души — что-то дрогнуло.

И вот уже не имело значения, что он тренировался сотни раз, что был почти безупречен в трансгрессии, что мог бы сейчас идеально повторить свой успех, доказывая всем и каждому, что он — истинный Малфой, хладнокровный и безукоризненный. В ту секунду все это перестало быть важным. Его намерение, такое четкое и строгое, такое уверенное — рассыпалось и распалось, будто под нежданным порывом ветра, и вместо строгой, холодной уверенности он ощутил совсем другое. Глубокое, теплое, запретное чувство, которое пронзило его изнутри, заставило грудь судорожно сжаться и сердце сбиться с ритма.

[newDice=1:10:0:за первый круг]

Именно поэтому вместо пустого, одинокого круга на полу, вместо холодного и ожидаемого пространства, он оказался прямо напротив Дафны — близко, слишком близко. На расстоянии выдоха, на расстоянии касания. Его стопы коснулись камня мягко, почти неслышно, будто бы он боялся потревожить возникшее между ними напряжение, и Драко замер, как зачарованный, не в силах отвести взгляда.

В ее глазах отражались удивление и растерянность, и что-то еще — странно пронзительное, от чего у него вдруг закружилась голова. На миг ему показалось, что между ними не было этих дней молчания и недопонимания, не было холода и отстраненности, а был лишь тот октябрьский вечер, когда он впервые позволил себе переступить через границу и стать для нее кем-то другим, кем-то больше, чем просто другом.

— Извини, — произнес он тихо, почти шепотом, словно это мгновение было чем-то хрупким, и громкость голоса могла его разбить. Он чувствовал, как теряет контроль — над своими эмоциями, над своим сердцем, над всем, что так долго и тщательно держал внутри. И это было так неуместно сейчас. Не просто в этом моменте, а в контексте всего, что сейчас происходило в его жизни.

— Я… — начал он и тут же замолчал, не зная, как объяснить ей, что именно случилось, почему он здесь, почему смотрит на нее так, будто она единственное, что он когда-либо действительно хотел. Он никогда не был силен в словах — искренних и честных. Он привык использовать их, чтобы скрывать правду, а не показывать ее. Но сейчас слова не были нужны. Все, что он хотел сказать, отражалось в его глазах, в том, как осторожно он сделал шаг навстречу, как чуть заметно дрогнули пальцы, прежде чем он сдержался, чтобы не дотронуться до ее руки.

— Я думал о тебе, — признал он, и голос его звучал негромко, почти интимно, только для нее одной. — Поэтому так вышло.

Ему стоило усилий не отвести взгляд первым, не спрятаться за привычной маской. Но он остался на месте — сдержанный, собранный, будто ничего не произошло, будто не он только что допустил ошибку, равную признанию того, что он предпочел бы скрыть. Он не произнес ни слова больше, ни оправдания, ни насмешки, ни холодного замечания, которыми так ловко пользовался раньше. Только выдержал ее взгляд — несколько секунд, наполненных всем тем, что он никогда не говорил вслух. А потом, как ни в чем не бывало, развернулся и шагнул обратно — коротко, точно, к своему кругу. Встал напротив него, выпрямился, глядя вперед. Как и прежде. Как будто бы и не было этого короткого сбоя. Только дыхание немного сбилось, и сердце билось не так, как должно.

Отредактировано Draco Malfoy (25.03.25 21:03)

Вторая попытка оказывается успешнее, хотя, надежды, честно признаться, было мало - Макмиллан все еще переживает из-за пропущенного обеда, и постоянно урчащий желудок тому в подтверждение. Удивительно, что ещё никто не обратил внимания на этот бесконечный вой китов. В особенности - рядом стоящая Эбботт. Или все вдруг стали такими культурными, или попросту зависли на своем желании не потерять конечность.

Он вот так не переживает из-за последнего. Подлатать - дело быстрое, а от болевого шока сразу запихнут какую настойку. К тому же дежурящие старшекурсники - на подхвате.

Да, расщеп - это, должно быть, о ч е н ь  больно, но не смертельно. Не смертельно же? А то Макмиллан не горит так-то желанием откинуться в свои все еще шестнадцать. К тому же он планирует закатить такой пир на день рождения, что барсуки ещё неделю после этого не смогут равнодушно смотреть на еду.

- А? Где? Когда? Бывает. - Пожимает плечами Эрни, конечно, сочувствуя одной из близняшек. - Вроде ничего серьезного. Ээ…, - только сейчас он замечает кровь, Мун, все же оторванную конечность. Пазл складывается быстро, с такой же быстротой, с какой реагирует Эпплби и уводит слизеринку. - Нет уж, - хмурится Макмиллан, хлопая подругу по плечу, - если я расщеплюсь, то хочу, чтобы ты держала меня за руку, надеюсь, лишусь только одной. Если двух - держи за ногу, гладь по голове и говори про грушевый пирог. Ну или ничего не говори. Но пирог в Больничное принеси.

Сейчас бы загадывать наперед, но тенденция не радужная, исходя из того, скольких уже увели. Если хочешь прыгнуть выше головы, отточить магию, как обрабатывают алмазы, то без жертв - никак. Пусть это будет отведенное на развлечения время, личная жизнь, сон, (не дай Мерлин - ещё один обед) галлеоны, конечности - Вселенная любит баланс. А вот насколько мисс удача, мисс концентрация, мисс не-забивай-свою-голову-чепухой любят Эрни - это он скоро узнает.

[newDice=1:10:0:ну это быть]

[nick]Ernest Macmillan[/nick][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/2e/af/911/834300.gif[/icon][pers]<b><a href="ссылка" target="_blank">Эрни Макмиллан</a></b>, 16 лет[/pers][info]Хаффлпафф, 6 курс
Староста факультета[/info]

Отредактировано Viola Richmond (26.03.25 11:46)

― Да, ― кивнула Келла, соглашаясь с тем, что аппарация по ощущениям похожа на то, о чём сказала Нола. ― Это ужасно неприятно… ну, зато твой совет помог. Хотя ты знаешь, как мне сложно не накручивать себя. У меня в голове импова карусель.

Келла дала себе несколько минут на то, чтобы прийти в себя, а потом повторила попытку аппарироровать.

Нацеленность, настойчивость, неспешность… Закрыть глаза для лучшей концентрации…
[newDice=1:10:0:Вторая попытка]

Внутренности снова сдавило.

Келла распахнула глаза и поняла, что аппарировала, но не в обруч ― она оказалась около Бема. Видимо, из-за того, что переглядывалась с ним всё занятие, с самого начала.

― Дело сдвинулось с мёртвой точки, ― обратилась она к лучшему другу. ― Нола посоветовала перестать себя накручивать, и у меня начало получаться. Может, и у тебя получится?

Девушка пошла обратно, на своё место, ― занятие ещё не закончилось, хотя, Мерлин, она аппарировала целых два раза! Где-то в толпе однокурсников она заметила рыжеволосого парня, который показал ей палец вверх, и самодовольно улыбнулась.

Несмотря на первую успешную попытку Софи начинала нервничать и даже похвала и близкое присутствие Твикросса не помогало усмирить разбушевавшиеся нервы. Ей необходимо было в этот раз сделать все, чтобы потом не провалиться.
"Правило трех "Н", Софи. Сосредоточься"
[newDice=1:10:0:намба ван]

Однако вновь ничего не произошло. Рейвенкловка разозлилась из-за второй подряд неудачи, но сразу же одернула себя, оглянувшись и заметив несколько расщепленных студентов, которых сопровождали в Больничное крыло ее сокурсники.

"Да уж, не пропусти я экзамен  в прошлом году из-за того дурацкого проклятия, могла бы сейчас спокойно дежурить, а не бояться собственной неудачи"

Софи постаралась вспомнить свой первый раз на сегодняшнем занятии. Как именно она представляла себе перемещение, как она рассчитывала расстояние до обруча и о чем вообще она думала. Она начинала чувствовать себя неловко в компании шестикурсников. Хорошо еще, Нотт не пришел на занятие, а то сосредоточиться было бы еще сложнее.

"Кстати говоря, а где драккл носит Тео? Он вроде хотел сдать экзамен по аппарции как можно раньше, но сейчас не пришел," - мысли рейвенкловки унеслись за пределы большого зала и техники аппарации. Она лишь понадеялась, что парень не нахватал себе новых проблем. Обстановка в мире становилась все более нервной и в то же время пугающей. Все эти мысли, конечно же, никак не помогали сосредоточиться, поэтому Софи решила немного отдохнуть, закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

Отредактировано Sophie Fawcett (26.03.25 18:06)

Занятие становилось все более напряженным. Тишину зала прерывали неудачные попытки учеников: кто-то громко возмущался, кто-то — расщеплялся, и для них практика заканчивалась слишком быстро. Краем глаза Драко заметил, как одну из близняшек Толипан уводили в сторону, туда, где дежурили студенты из медпункта. На мгновение в горле пересохло — Элис? Но нет. Эрика. Гриффиндорка. Похоже, отделалась легко, всего лишь несильное расщепление. Ничего, что стоило бы его внимания.

Он закрыл глаза на долю секунды, собираясь снова трансгрессировать. Уже стоял у круга, вглядевшись в нужную точку, выстроив внутри себя ту сосредоточенную тишину, в которой исчезали лишние мысли. В этот раз он не должен был ошибиться, не должен был допустить никаких отклонений — не для Твикросса, не для публики, не для Поттера, а для себя самого. Чтобы доказать, что все еще владеет собой. Что чувства не мешают, что Дафна — лишь сбой в его системе, и он сумеет взять мысли под контроль. Но именно в тот момент, когда Малфой уже сделал вдох, когда пространство будто сжалось вокруг, в него врезался звук.

[newDice=1:10:0:1 из 3]

Сначала — глухой, почти неразличимый хлопок. Потом — стон. Такой, от которого по коже прошелся холодный ток. Рядом... слишком близко.

Он обернулся.

И увидел Лилит. Слизеринка стояла буквально за его спиной, но теперь — лежала. На полу. Заливающаяся кровью, как будто в сцене из какого-то дурного сна, который не должен был происходить в реальности. А рядом, на полу... нечто. Рука. Просто... рука. Бледная, оторванная, как кукольная, и в то же время до тошноты настоящая. Жилы, дрожащие в воздухе. Ткань мантии, мгновенно пропитанная алым. Металлический запах крови.

У него пересохло в горле.

Он не отшатнулся — нет. Он стоял, как вкопанный. Но сердце сжалось. Словно сдавленное в кулаке, запоздало понявшее, что произошло. И вместе с этим в животе поднялась волна тошнотворной слабости — почти физической, почти неостановимой. Его вырвало бы, если бы он позволил себе хоть на миг потерять контроль.

В ушах зазвенело. Мантии мелькали. Кто-то подбежал, кто-то закричал. Вокруг было движение, хаос, паника — но он все это слышал будто сквозь вату, приглушенно и отстраненно.

Он вспомнил, как однажды его отец говорил, что слабость к крови — это признак чувствительности. «Непозволительной, Драко». И в то же время — как мать, прижав его к груди, когда он впервые увидел кровь вживую, а не на картинке, прошептала: «Это значит, что ты способен чувствовать, сынок».

Драко стоял и смотрел. Он знал, что должен отвернуться, что нельзя глазеть так, что это неприлично, что даже опасно — запомнить это, впустить в себя. Но не мог. Он чувствовал — как в нем что-то сжимается и глохнет. Не страх — нет. Отвращение? Сожаление? Жалость? Или то самое, что делает его все еще не таким, как те, кто носит Метку с гордостью?

И лишь спустя несколько секунд, когда тело Лилит поднялось над полом — кто-то использовал левитацию — он резко выдохнул. Будто вспомнил, как это — дышать. И отвел взгляд. Быстро, резко. Снова сосредоточился на круге перед собой, как будто ничего не было. Как будто это просто часть учебы. Как будто все в порядке. Дыхание все еще было неровным. Руки в карманах мантии — слишком напряжены. А в голове все еще вспыхивали образы — кровь, рука, лицо Мун, и запах — железный, тошнотворный.

Драко Малфой. Наследник рода. Пожиратель смерти. Он должен был быть хладнокровным. Но сейчас — внутри — было только тяжелое, вязкое молчание и слабость в ногах, которую он не имел права чувствовать. 

Отредактировано Draco Malfoy (27.03.25 16:43)