— Это серьезный проступок, Кэтлин. Надеюсь, ты это понимаешь.

Волшебница в кресле поправляет очки, оттого ее лицо выглядит еще серьезнее. Кэтлин заводит руки за спину, виновато отводя взгляд. Своего поступка она не стыдится, но перед деканом, однако, неловко, ведь разъяренные родители сыночки-корзиночки наверняка сели той на уши, требуя для Монтгомери самого сурового наказания.

— Я понимаю, профессор, — кивает она, продолжая рассматривать свои туфли с особым интересом.

— Мальчика пришлось отправить в Мунго на три недели. В конце учебного года у него экзамены, и преподавателям придется заниматься с ним дополнительно, чтобы он нагнал программу.

Доставлять неудобств ей не хотелось, однако от новости, что рожу Спенсера она не увидит почти месяц, губы трогает едва заметная улыбка. Быть может, целители смогут вправить этому козлу мозги на место — быть может, они сделали ему одолжение тем, что проучили. 

Так или иначе, за содеянным следует отработка. Макгонаггал отчего-то не торопится вершить суд, ходит вокруг да около. Профессор в курсе, кто такой Коул Спенсер, и чем заслужил гнев от двух хрупких девушек, выставивших его на посмешище. Профессор никогда не скажет этого вслух, но их она не осуждает.

А что там осуждать? Подумаешь, мальчик слегка тронулся умом после жаркого представления, а еще — проходил со следами от зачарованной помады вплоть до своего отбытия в специализированное учреждение. Ерунда же.

— Будет справедливо, если ты поможешь преподавателям и позанимаешься с одним из студентов седьмого курса трансфигурацией. В качестве дополнительных занятий, — наконец декан озвучивает свой вердикт, и для Кэтлин он совсем непонятен.

— Что?! — от неожиданности гриффиндорка впивается ладонями в профессорский стол, осмеливаясь наконец взглянуть той в глаза. — Я? С семикурсником заниматься? Вы шутите?

Она не шутит.

Каждый понедельник. За час до ужина, — Монтгомери записывает это недоразумение в свой ежедневник, рисуя рядышком грустную рожицу. Сколько продлится ее отработка — неизвестно, но очевидно, что не месяц и даже не два.

— Несправедливо! — вопит она за обедом, подсаживаясь к рейвенкловскому столу. — То есть, наш тупоголовый ловелас всего три недельки полечит свою башку, а мне придется возиться с каким-то слизеринцем непонятно сколько? Во-первых, фу, у меня теперь на них аллергия. Во-вторых, а чему могу научить его я, шестикурсница? — мысль о том, что уже сегодня придется встретиться с этим самым слизеринцем, вводит в уныние. — Макгонагалл знает толк в извращениях. А я-то думала, она на нашей стороне!

Монтгомери в трансфигурации хороша. Настолько, что продвинулась по учебной программе намного дальше большинства своих товарищей, изучая материалы для курса старше в свободное время. Однако профессорских задатков у нее не было и в помине, но и дурочкой прослыть не желает. Оттого к вечерней встрече готовится с особым усердием, выписывая на отдельный пергамент все сложные темы, где, по ее мнению, у многих студентов могут быть пробелы.

— Драккл! — за всей этой подготовкой Кэтлин не замечает, что время уже на исходе.

До встречи остается всего пять минут. Кэтлин сгребает в охапку все материалы, не успевая даже привести себя в порядок, и вылетает из гриффиндорской башни прямиком в класс заклинаний.

Едва переступает порог — и даже лицо своего «подопечного» не изучает, как следует — как на нее разом обрушивается шквал из оскорбительных вопросов.

— А тебе какая разница? — раздраженно отвечает она, сваливая то, что притащила из комнаты прямо под носом у парня, которого, наконец, может рассмотреть.

Холден Ледберри — имя, которое дала ей Макгонагалл, теперь может сопоставить с симпатичной мордашкой, которую не раз видела в стенах замка. Раньше точек соприкосновения у них и не было, и слава Мерлину.

— Кэтлин, — она садится рядом, разгребая принесенный с собою завал. Одним из карандашей сцепляет волосы, собранные в пучок. — Слушай, я тоже от этого не в восторге. Поэтому в наших интересах время это проводить продуктивно, чтобы друг друга не задерживать. А будешь выпендриваться — заставлю называть меня профессор Монтгомери.

Безобидная штука, приправленная все еще раздражительным тоном, звучит как правда. Монтгомери разворачивает пергамент с выписанными темами. Ногтем тычет в самый вверх списка.

— Уверена, с азами ты знаком, — уверенно заявляет, но потом все же уточняет: — Знаком же? Закон Гампа можешь мне пересказать? Потом перейдем к формулам, их составлению и к тем заклинаниям, которые вызывают трудности. Эй, ты слушаешь меня вообще?

Отредактировано Katleen Montgomery (27.04.25 11:52)