— Да у меня успеваемость выше, чем у половины ее факультета. Что она себе там вообще надумала? — После пятиминутного разговора с Макгонагалл даже умиротворяющий бальзам не поможет, не говоря уже про этот ваш ромашковый чай. Холден уверен, что без отца и тут не обошлось.

«он просто хочет забрать все твое свободное время», — так бы ответила ему Кора, и он бы согласился. Но вместо сестры отвечает сокурсник, не разделяя всей степени трагедии.

— Подумаешь. Подсунет тебе зубрилку-гриффиндорку. Это должно быть весело.

— Молись Мерлину, чтобы не рейвенкловку. — Поддакивает второй. Группа поддержки из этих двоих просто прекрасная! Ледберри кривится, всем своим видом демонстрируя, что ни одна, ни вторая ему не сдались. По крайней мере, не для учебы точно.

— Она что думает, мне больше заняться нечем?! - Очень хочется что-нибудь поломать, желательно, чтобы это был чей-то нос, а не школьное имущество, даже если оно подлежит восстановлению под репаро. Чужой нос так-то тоже восстановить ерунда.

И все же тратить свое свободное время на учебу - такой унылый моветон. Все равно, что провести лето в Ницце, не вылезая на пляж. Без устриц, без вина и зрелищ.

- Устрицы, вино - серьезно? Седалище не треснет?

- Че сказал? - Только сейчас до Холдена с трудом доходит, что все это время он озвучивал свои мысли вслух. У него-то точно ничто не треснет, но пыл поубавить пора бы. - Ой, да заткнись.

- Мистер Холден… - Мистер Холден закатывает глаза - ретироваться до того, как обратит на него внимание МакКошка, не удалось. Остается только выжать из себя улыбку хорошего мальчика и развернуться. - Вы не забыли? За час до ужина. Каждый понедельник.

- Ага. - Вытащить руки из карманов брюк, опустить глаза в пол, соглашаться со всем - выдрессированный мальчик, которым легко управлять, если где-то маячит тенью отец.

«кретинизм», - шепчет губами Ледберри, не представляя, как вытерпит ближайший час ещё и на пустой желудок. Извращение. Мазохизм. Лучше уж Ницца без пляжа и устриц. Неделя в больничном крыле. Зато в относительной стерильной тишине.

Тишиной его встречает пустой класс Заклинаний [а че не Трансфигурации?], опуская настроение ещё ниже, хотя казалось бы - достиг уже дна. По привычке - самый последний ряд. На длинных лавках хотя бы можно разлечься, закинуть под голову руки. Врядли МакКошка решит проследить за ходом «занятий».

Тишина. Минута первая.
Третья. Пятая.
Уже можно валить?

Холден приподнимается одновременно со скрипом двери. Проклинает тихо. Скучающе подпирает щеку кулаком.

[indent] Гриффиндорка.

[indent] И даже не седьмой курс.

[indent] Насмешка над его чсв.

- Я вот одного не понимаю. - Ледберри не собирается так просто сдаваться: надо сразу расставить все точки, галочки, показать, кто тут кому подчиняется. - А тебе это все зачем? Какая выгода? Может, значок старосты школы пообещали на следующий год? Что ты с этого всего имеешь? - Накрученное любопытство. Попытка заполнить эфир невинной болтовней, чтобы меньше махать палочкой. - Имя у тебя есть?

Отредактировано Holden Ledbury (24.04.25 15:02)

- Может, мы можем как-то договориться, Кэт-лин? Ну, знаешь, потратим этот час на куда более важные дела? Домашки-то хватает. Я ещё не все руны на завтра перевел. - «Гриффиндорская заучка». Достаточно посмотреть, как основательно та подготовилась к этой встрече. Бумажки какие-то притащила, ты гля. - А карандаши цветные есть? Хочешь, солнышко могу вам нарисовать, профессор Монтгомери? - И вот что с этой мелкотней делать? Детский сад при Хогвартсе давно закрыли?

Скука смертная. Ледберри демонстративно зевает и потягивается ленивым обожравшимся этой вашей жизнью котом. Так-то у него до десяти вариантов, как свалить отсюда раньше времени, но каждый предполагает очевидную жертву, в основном - с его стороны. А это - ни драккла не круто.

Навязанная ему профессорша явно не так проста. МакГонагалл - не дура, и дуру бы не подослала, а значит - сложнее.

Вот бы забраться к этой гриффиндорке в голову, найти ниточки, за которые тянуть будет приятнее всего.

«Мда уж», - кривится Ледберри самому себе, пока перед носом все еще шелестят бумажки, перебираемые тонкими пальчиками, - «куда ещё ты захотел забраться?».

Вопрос, скорее, риторический, потому что, собственно, обстановка не позволяет слишком глубоко задуматься…

Холдену уже хочется ударить себя по лицу. Хотя бы - умыться. От этой Кэтлин слишком приятно пахнет, и вовсе не книжной пылью Запретной секции. Он ловит себя на том, что слишком палевно пялится, рассматривая тонкие черты лица, по девчачьи такие… невинные? Ни в какое сравнение с теми куклами, что его окружают на курсе.

> слишком настоящая.

- Забыл. - С лицом кирпича отвечает Ледберри, сцепляя руки в замке на затылке. - Закон Гампа, кхм, это тот… про гоблинское золото? А ты умеешь превращать воду в вино? В горле что-то пересохло. - Он действительно закашливается, пытаясь избавиться от этой клятой хрипоты в голосе. - Давай в следующий раз позанимаемся где-нибудь в другом месте, а? Пока тепло. Что-то это местечко меня на учебу не вдохновляет. Слишком душно. - Холден оттягивает и расслабляет галстук, жмурясь. Хотелось бы притворяться и разыгрывать комедию, но случай не тот.

В последнее время Ледберри все больше ловит себя на мысли, что начинает походить на отца. Нет, несмотря на усилия окружения, он до сих пор не связался с мелкой контрабандой, зверюшек в Запретном лесу, видит Мерлин, тоже не ловит. Образец повиновения и послушания, только вот тон общения порой  выходит за рамки привычного дружелюбия или хотя бы нейтралитета.

- Дрянь. - Выдыхает он, обращаясь к кропотливо (или нет) составленному списку предстоящего «догона программы». Программы, которую он знает, вместе с этим треклятым законом Гампа и ему подобными, похороненными на дне сундуку черновиками с трансфигурационными формулами. Отточенными на манекенах и на декоре фамильного поместья заклинаниями. Ледберри не уверен, что девчонка расскажет ему что-то новое, но терпеть ее - обязан. И все ради той, что ничерта не может разобраться со своей жизнью.

Спасибо тебе, Кора. От души.

- В-а-ж-н-ы-е. - Закатывает глаза Холден и громко вздыхает, словно только что потратил целый час, объясняя первокурснице, что никто шмакодявок в Дуэльный Клуб пускать не станет, и вообще откуда они такие настырные о нем узнали? Это не в классики играть и не кукол переодевать. Дуэль - это искусство, которое надо осознать, постичь головой и руками.

Ему бы сейчас парочку манекенов расколошматить, а не вот это вот всё. Не притворяться, что готов учиться, постигать магическую науку, когда даже с жалкой «В» его все равно возьмут в отдел магического (бес)порядка.

Вот эта «училка» ему уже не нравится. Если не доходит с первого раза, то не факт, что дойдет с десятого. С такой договориться по-хорошему, видимо, невозможно, а тогда зачем распыляться? Но так просто сбежать он тоже не может - по-любому нажалуется.

- Интересно. - Историю со Спенсером, конечно, знает, да и откуда корни растут в общих словах - тоже. - Тебе не кажется, что это перебор? Ты сейчас на полном серьезе угрожаешь мне из-за такой чепухи? Золотце, я понимаю, что тебе твоя гриффиндорская отвага, или как там вы ее называете, голову жмет, но я - не Спенсер, у меня на любое действие найдется противодействие. Тебе слишком дорого обойдется моя разукрашенная рожа. И нет, девчонок я не бью, проклятия тоже не насылаю.

Очевидно, в этой неравной борьбе, в которой выигрывает девица за счет своей половой принадлежности, придется прибегнуть к другим методам. В частности - к кладезю самых грязных сплетен имени Несси. Нет, ну не зря же он ее терпит с самого рождения, Мерлин спаси!

М о н т г о м е р и

фамилию он запомнил, а дальше - дело за малым. Осталось только пережить сегодняшнее «занятие» и после ужина все же отлупить кого-то в дуэли.

Холден своей мудачьей натуре не изменяет - в пай-мальчика играть не собирается, но, будучи змеюкой хладнокровной, выводит чернильные закорючки, усыпляя бдительность львицы, позволяя той умничать.

Этого достаточно, чтобы в какой-то момент на пергаменте начала расползаться большая клякса, больше напоминающая медузу.

Холден убирает перо в чернильницу и все также молча наполняет предложенный кубок, используя чары.

Согласно выведенной формуле, создание питьевой воды магией подразумевает под собой конденсирование, не более. Вода в газообразном состоянии в воздухе есть всегда, и преобразовать ее из этого состояния под действием все той же температуры в жидкость - труда не составляет. Базовые законы физики в их магической среде.

К трансфигурации это, естественно, никак не относится.

- Только исчисляемое, говоришь… Вода закону Гампа не подчиняется. Она - не исчисляемая, как и волосы, или кожа, но трансфигурации все они поддаются. Что-то я начинаю сомневаться в успешности наших занятий. - Возможно, МакГонагалл все это затеяла с одной только целью - разозлить его настолько, чтобы он сам наконец взялся за учебу, иначе какого гриндилоу ему приходится фильтровать все, что эта недоделанная профессорша говорит? - Transfiguro Liquidus - трансфигурационные чары преобразования жидкостей. Справишься? - С каменным лицом Ледберри пододвигает кубок гриффиндорке и разводит руками. - Уровень шестого курса. Сделаешь - сможешь сама выбирать, где нам заниматься.

От него ничто не скроется - считает наверняка, завышая самому себе оценку, потому что именно этим она сейчас занимается: оценивает, оценивает, насколько сидящий слизеринец тянет по шкале от нуля до десяти по уровню дебилизма.

Он ее нервирует - еще одна очевидная очевидность в копилку, из которой скоро посыпется поставленное на кон золото. Она сбежит, не дотянув до победного - еще одна ставка уже позвякивает в кармане.

Он раздражает. Едва сдерживается, чтобы не ухмыльнуться в привычной манере, только закидывает ногу на ногу, предвкушая вспышку, потому что искра между ними уже пробежала, как черная кошка - махнув хвостом и потянувшись где-то посередине стола.

Картина акварелью, потому что до масла ещё далеко. Через сотню лет такие же упертые художники будут делать копии, передавая тем самым историю о двоих, будут печатать в журналах, обсуждать за бранчем, добавляя красок, которых никогда и не было, или просто эти двое не углядели, занимаясь чем угодно, но не тем, что от них ожидалось.

Холден Ледберри - это не про ожидания. Даже, дав слово, умудряется исковеркать все в свою пользу. Только вот пользы от всей этой драмы /пока что/ в одном акте - никакой.

- Чувствую себя пятилеткой, который наконец прочитал по слогам заголовок в «Пророке». - Даже не поскупилась на аплодисменты. Такими его одаривают те, кто случайно подслушивает завывания в душе. - Твоя деканша не хочет. Это же очевидно. - Разводит руками Ледберри.

Истина где-то тут - в очевидной просьбе отца, которому зудит в одном месте загнать сынулю в беспросветную эмоциональную яму, чтобы даже голову не смел поднять, изводя дистанционно всячески. Еще одна истина - Кора, которой он почему-то, по мнению родственников  помогать не должен, всячески скрывая ее преступление. Сама же Кора считает иначе, но не хочет искать компромисс. Вся эта долбанная семейка его сводит с ума, приближая возможный взрыв.

Возможно, девчонка тоже чья-то сестра, и Ледберри вскоре придется ходить разукрашенным, но это чисто так - субъектив. Еще не хватало тут призывов совести, вызывающей отвращение.

- Предположим, профессор Монтгомери. Даже, если вылью воду на стол, избавлю ее от мерного сосуда, по  факту, это не помешает трансфигурации, не так ли? Однако в процессе изначальный и реальный объемы уже не будут иметь значения, поскольку под трансфигурацию попадёт также конденсат, накапливаемый в воздухе. Но, если, скажем, ты выплеснешь воду мне в лицо, то тут уже все. - Холден мимикрирует, также отстукивая пальцами известный только ему ритм. - Не думай, что я тут пытаюсь оспорить волшебную науку. Просто считаю, что некоторые знания, полученные эмпирическим путем, со временем устаревают, хотя бы на уровне формулировки. Или не думай, что я просто тут красуюсь или хамлю тебе.

Отрицать тот факт, что мелочь в дисциплине разбирается, он не станет. Как и обесценивать ее готовность к вопросу подготовки Ледберри к самому нудному экзамену выпуска. Его же настроение продиктовано несколькими факторами, среди которых, впрочем, ничего про фазы луны, но достаточно о том, что он голоден, а значит - ворчание не исключается. Все прочее - черты его характера, что колеблется от «мне глубоко пофигу» до «катитесь все к черту».

Мелочь не виновата, что попала под горячую руку, не виновата, что вся такая эмоциональная, тревожная и была избранна МакКошкой. Или виновата, и это все же наказание не только для него? В любом случае, свои секреты ему не выдаст.

- А я конченный придурок, не так ли? - Заканчивает за ней то, что любая другая предпочтет оставить при себе,  только лишь сверкая глазами, пытаясь выжечь дыру в его голове. У него этих фантомных дыр в башке уже столько, что можно водить экскурсии, демонстрируя коллекцию. Все они - от девушек, которым Ледберри случайно перешел дорогу, ляпнул что-то не так, не удосужился похвалить, поздравить, или наоборот - сделал это так, что любая захотела бы утопить в озере.

Малявка сдается. По крайней мере, все выглядит именно так: все свое богатство сгребает, да губы поджимает, будто он только что опрокинул ее со свиданкой.

- Далеко собралась? - Закатывает глаза Ледберри и поднимается следом, в несколько шагов настигая приставленную к нему профессоршу. - Мы ещё не закончили. - А чтобы та не успела стукнуть его в грудь каким петрификусом, резко обхватывает за колени и забрасывает себе на плечо, игнорируя тот факт, что все пожитки мелкой разлетаются в стороны, а что-то из канцелярии пропадает за воротом его рубашки, впиваясь сперва в спину, а после скатывается к линии брюк. - Какая непослушная. Давно не лупили? - Класс наполняется звуками, которых вряд ли тут когда-то слышали: мягкие шлепки ладонью приходятся по гладкой ткани юбки. Холден - не изверг. По-настоящему лупить не станет, а вдоволь наигравшись, поправляет оттопыренные край формы, усаживая мелочь туда, откуда сбежала.

- Если понравилось, можем в любой момент повторить. - Без притворства смеется он, отодвигая подальше кубок, чтобы тот, не дай Мерлин, случайно не очутился на его уже не такой и выглаженной рубашке. - Кажется, твой карандаш расцарапал мне всю спину. - Холден выдергивает заправленную в брюки рубашку, выдыхая, когда виновник скатывается на стул и следом на пол. Возвращать его он пока не станет - прячет себе за ухо, как изредка делает с сигаретами и самокрутками. Однажды он уже так попался на глаза Снейпу весной. Мало того, что все конфисковали, так ещё и ухо болело сутки. - Представляю эту картину: заходит сейчас МакГонагалл, а у нас тут и вино,  оба лохматые и мятые. Даже орать не будет. Только надувать вот так ноздри и шипеть «пошли вон». А кто виноват? Нечего мне такую симпатичную училку…

Ледберри прикусывает язык, пока не ляпнул про «подсовывание», а то снова обидится и придется во второй раз носится с мелочью на плече.

- Чего молчишь? Нос свой красивый задрала. На чем мы там остановились? Конспекты ещё придется писать? Листочек не одолжишь?

Хорошие девочки в компанию Холдена Ледберри не вляпываются. Никогда. На них его сила притяжения не срабатывает. Н и к о г д а.

Плохие девочки к Ледберри липнут, как чертополох. Всегда. С такими хотя бы есть, что обсудить, кого осудить и просто весело провести время.

МакКошка хоть и ворчливая, но мудрая - своих умничек в загребущие лапы слизеринца не даст. Монтгомери провинилась - это факт, а потому за шлепки угрызений совести Холден не испытывает от слова совсем.

- Полегче, принцесса, мы ещё не закончили. - Бровь сама выгибается дугой, когда содержимое кубка исчезает меньше, чем за минуту. - Я бы предложил смотаться на кухню за закусками, но, боюсь, ты снова сбежишь. Запрешься в своей высокой башне, а я скучать буду.

Будет. Конечно, будет. Такой экземпляр разносторонний ещё поискать надо. Сколько эмоций, сколько бунтарского духа и воли! Цепляет, а не цепляется, за что отдельная галочка в табличке.

- Любопытная лисичка. Не боишься лишиться носа? - Он щелкает по кончику задиристого, возвращая себе привычное выражение лица, к которому не подкопаться. Спасибо отцу. Спасибо деду. Полезный навык, если периодически поигрывать в покер. - Живу. Очевидно. Знаешь, когда в любой момент может произойти что угодно, от взрыва Солнца до захвата власти каким-то негодяями, то ценишь каждое мгновение. Не хочется однажды жалеть об упущенной возможности отшлепать зазнавшуюся гриффиндорку. В целом, я счастлив. Теперь можно и поучиться.

На все препирания у них уже ушло минут двадцать, если верить часам, позвякивающим на запястье Ледберри. Еще сорок минус на то, чтобы хоть что-то отработать.

- Предлагаешь практиковать заклинания, изучаемые в конце седьмого курса? - Он, конечно, предполагал, что мелочь за оставшееся время его в очередной раз удивит, но чтобы настолько - Ледберри даже закашливается, приставив кулак к губам.

Ему до понимания женской психологии ещё далеко. Все изучаемые прежде объекты не отличались столь большим спектром эмоциональной и интеллектуальной составляющей, потому и с продолжительными отношениями до сих пор не получалось.

Что э т о? Очередной бунт? Попытка показать свое якобы превосходство? Сколько оттенков садизма уже насчитали?

- Мне к лицу все. Не только розовый. - Если к концу занятия Ледберри обнаружит себя в платье с длинными волосами и ногтями - пожалуй, уже не удивится. Девица слегка чокнутая, помешанная на Трансфигурации и с явными проблемами во взаимодействии с мужским полом - галочки в его воображаемой табличке выстраиваются в стройный ряд, призывая ползти к МакГо на коленях и умолять отменить это безумие.

Чем больше Холден об этом думает, тем ему смешнее. Унижаться перед гриффиндорской деканшей он станет только в одном случае — если у самого поедет кукуха, так что свой новый образ принимает с высоко поднятым подбородком.

Он подчиняется внезапному импульсу и делает то, что она просит:

- Transfegio!

Безуспешно.

Ему не нужно зеркало, чтобы наблюдать этот ярко-розовый цвет на свисающих на глаза прядях.

- Ну что же. Я знаю, кому мое преображение точно понравится. - Расплывается в улыбке, мечтательно-показушно закатывая глаза. И речь даже не о Несси, которая будет ржать, а на следующее утро придет с такой же прядью. О Викраме - главном законодателе слизеринской моды в его спальне.

Холден не собирается предупреждать теперь уж о своих действиях, чтобы мелочь не успела отразить заклинание. А потому на голове той появляются двое кошачих ушей.

- Мм… потрогать дашь? - Ледберри хоть и не забыл упомянуть, когда эти заклинания появляются в образовательной программе, но рассказы о своих экспериментах со статуями дома решил опустить - незачем пугать принцессу возможностью наколдовать ей лишние две руки. - Они ещё и шевелятся! Слабо так спуститься к ужину?

- Ну какая же ты язва! Восхищаюсь. - Одобрительно кивает Ледберри, удерживаясь от того, чтобы захлопать в ладоши. - Шляпа явно ошиблась, подбирая тебе факультет. - Неслыханная дерзость - сомневаться в говорящем артефакте, но чем больше Холден узнает гриффиндорку, тем меньше она соответствует своему галстуку на шее.

Не считая вот этой смелости - идти наперекор порядкам. Не слабоумие, нет. Вынужденная отвага, когда маленькую кошеньку запирают в клетке со слюнявой псиной.

К счастью Монтгомери, пусть она этого ещё не осознает, Ледберри - не худшая для нее компания со слизеринского факультета. Он хоть пасть открывает, но не лает, а кусает только себе подобных. Другое дело - душный характер, который не каждый потянет. Но девица пока справляется на ура, пусть и предпринимала бесполезные попытки сбежать.

- Разве не этого ты от меня хотела? - Холден отбрасывает палочку обратно на стол и прячет руки в карманах, без стеснения пялясь на результат своего блестящего колдовства, потому что уши вышли куда живее, чем лишние руки у статуи. К тому же очень идут гриффиндорке.

Но та думает иначе - оглушает его своим восторгом так, что хочется залезть пальцем в ухо, проверить, не лопнули ли барабанные перепонки.

- Ты сейчас пародируешь мандрагору или готовишься к кастингу в группу Фоули? Нельзя перепевать вокалиста, ты в курсе? А то у бедняги депрессия на годы вперед случится. - Отшучивается Ледберри, стараясь избежать столкновения с разбушевавшимся львенком, что уже даже коготки на него наставил. Ему так-то нельзя с полосами на все лицо разгуливать по школе. Свои, может, ещё поймут, а вот другие - драккл их знает. - Моя фамилия из твоих уст - симфония. - Подкидывает он дровишек в разгорающийся с новой силой костер. Ведь на таком приятнее плясать, чем топтаться на сырых угольках.

Достается, конечно, и рубашке, хотя непонятно, чем та так провинилась. Впрочем, это он тоже переживет, если выйдет отсюда живым. Да помогут ему все святые, включая Моргану, Мерлина, Иисуса, Кришну, Аллаха и прочих занимательных личностей.

И то ли молитвы помогают, то ли заряд энергии у Монтгомери иссякает, но та притихает, свернувшись клубочком у него на груди, вызывая противоречивые чувства. И Холден не упускает случая все же притронуться к своему творению, почти невесомо поглаживая сотворенные уши, а те будто и рады такому вниманию.

- Знаешь, после такой бурной реакции, ты просто обязана выйти за меня. Погоди. Или это я обязан жениться, после того, как такое сотворил с тобой? - В вопросах морали, вот этой кому-то необходимой общепринятой нравственности, он ещё тот профан. У его семьи она - своя. Абсурдная. Дурная. Поговаривают, у всех чистокровных с этим проблемки. И хоть Ледберри не входят в какие-то списочки, которыми можно подтереться, но мнят из себя гриндилоу пойми кого.

Холден тоже не отстает - не упустит возможности посмотреть с высоты задранного носа на «недостойных» при первом знакомстве. Хотя, в глубине души, ему глубоко фиолетово.

Дрессировали, но где-то просчитались, да?

Или, может, пубертат вмешался?

- А у нас было сражение? - С его стороны - нет. Видимо, это тоже что-то на женском языке, понять который можно спустя десяток подвигов, смерть Минотавра, падение Вавилона и выученный китайский. - Я уже говорил, что ты умная? Уши только жалко. Только дурак не мечтает о кошко-жене. - До этого дня он тоже не мечтал. Как и о жене не думал, даже в шутку.

- Не лепил. Никому. - Вот, уже оправдывается, а ведь даже кольцами не обменялись. - Ну как тебе скааааазать, - лучше никак, потому что тема избитая настолько, что песок на зубах скрипит, - все банально до ужаса. Оно тебе надо?

Интересно, что именно хочет услышать? Что подорвал класс Заклинаний, что ворует ингредиенты у Снейпа, или что набил какому-то мудаку задницу?

Вот тут бы легилименция пришлась кстати. Но, увы, Холден настолько к ней апатичен, что отец скоро решится на преступление в попытках доказать, насколько копаться в чужих головах круто.

- Это история о нерадивом балбесе-сыне и слишком тревожном отце, который ожидает видеть отпрыска в штабе хит-визардов, и плевать, что Трансфигурация имеет второстепенную роль при поступлении на службу. Аттестат, по его скромному мнению, обязан быть идеальным. Потому он надавил на МакГонагалл. А та уже на нас двоих. Ну как, кошечка, твоих ожиданий я тоже не оправдал? - Посмеивается Ледберри и все же снимает чары с девушки, отмечая, что менее интересной без ушей она не стала. - Я не зря изначально предлагал проводить отведенное время куда занимательнее. Что ты ещё знаешь или умеешь? Я вот только могу предложить подорвать парочку манекенов, чтобы на ЗОТИ блистала. Руны ещё, но там никакого экшена. Сколько у нас осталось?

Достаточно, чтобы сотворить нечто новое. Чтобы у МакГанагалл не нашлось повода наказать их обоих куда извращеннее.

- Давай сделаем сюрприз твоему декану, а? Что скажешь? Что-то во что-то превратим. Что она любит?

- Так говоришь, будто это - что-то плохое. - Парирует Ледберри, разводя руками. Он-то эту жизнь уже прохавал, может, только на полшишечки, но не может игнорировать в себе  тот факт, что знает, знает чуть больше остальных, даже если это всё напускное, даже если в нем говорит завышенное чувство важности, эгоизм, эгоцентризм, желание превосходить всех и сразу. Вот такой он - местами дурачок, местами очень даже.

А Серпентарий - идеальное общество таких же гадюк, с которыми в гадюшности может посоревноваться только Рейвенкло. Те своим снобизмом усыпят любого. Он бы и хотел держаться от них подальше, но почему-то круг общения вышел далеко за пределы клубка змей, а хищные когтистые лапы цепляются в кожу так, что не вырваться.

А он и рад - даже среди них отличных ребят хватает. Взять хотя бы того же Арона или Гранта. Не такие уж придурки. Точнее - вовсе не придурки.

- Смешной и красивый, да, ты забыла про красивого сказать. Но ничего, я не обижаюсь. Не смущайся. Хотя нет, смущайся. Тебе это подойдет.

Будь тут Кора, то обязательно бы закатила глаза и на выдохе выдала бы «придурок». Все женщины такие. Особенно разозленные. Мигом в фурий превращаются, вместо того, чтобы объяснить по-человечески, в чем прокол.

- Ну хоть в чем-то я хорош. Благодарю. Скрипку отродясь в руках не держал, хотя есть подозрение, что та самая - Джованни-Батиста Гваданини 1764-го года за 1,5 миллиона долларов - то, что должно быть в моей коллекции. Страдивари, конечно, стоит в пять раз дороже, но и я не богач. - Вот эту дурацкую любовь к антиквариату Холден в себе объяснить не может. Подобным собирательством ни дед, ни родители не занимаются. Отец если что и собирает, так сразу же выставляет на продажу, потому что, по его мнению, ничего важнее денег быть не может.

Холден и сам так считал, драконом оберегая свои карманные деньги, которых всегда было достаточно, чтобы тратить налево и направо, но он этого не делал лет так до пятнадцати, когда его в очередной раз обвинили и обозвали жмотом. И всех своих накоплений он буквально лишился за неделю в Монако. От этих воспоминаний до сих пор сводит челюсть.

И вот Монтгомери права - играть на чужих нервах ему нравится, определенно, больше. Хотя бы потому, что это бесплатно, и можно проворачивать в любое время суток, вне зависимости от собственно настроения и набитого желудка.

- Мое дело предложить. Дальше сама думай - надо тебе оно или нет. А то знаешь, брак - это дело такое, тут придется терпеть меня очень долго, если однажды не решишься травануть за ужином. Но так, чтобы красиво. Желательно, чтобы без синюшного цвета лица. Ну и какая разница, сколько мы знакомы, - кривится Ледберри, вздергивая подбородок, - если между нами особенная связь, то тут и думать не надо. Только не говори, что не почувствовала это. И дети у нас будут красивые. В маму и папу. И такие же умные, как папа. - Вот тут, конечно, перебор, но и Холден не отличается красноречием и умением вовремя заткнуться. Ему это и не надо.

И плевать, что он уже несколько раз запутался в своих высказываниях, но и Монтгомери - не рейвенкловка, пускай и сообразительная. Тут сам Мерлин велел, как говорится.

- Спектакль? Хм. Спектакль - это театральное представление, в котором актеры исполняют свои роли, чтобы рассказать зрителям историю. Я рассказываю истории иначе, если захочешь как-нибудь послушать…, - ухмыляется Ледберри, убирая выбившуюся прядь с лица кошеньки, такой невинной с виду, что хочется приютить, но коготки уже оставили свои раны и складки на его некогда безупречной рубашке.

Не сказать, что ему нравится вот эта избитая тема отцов и детей, но лукавить не хочется, а потому правда, какой бы она ни была, обрушивается на невинную жертву, не нанося ущерба.

Это его личная битва. Его судьба, и его ноша. Не сказать, что все слишком плохо, ведь познается в сравнении, а сравнивать есть с чем или кем - взять любую чистокровную семейку и перебрать все их комоды и шкафы. Полукровкам достается меньше? Не факт. Магглорожденным, вероятно, еще труднее. Может, поэтому он не позволяет себе опускать руки. Может, поэтому натягивает одну и ту же маску, заставляя других верить в свое хладнокровие и непоколебимость. Ведь пока она на его лице, то можно двигаться дальше, какой бы размытой ни была цель.

- Говори это почаще, - от симпатичной девчонки подобное слышать - мед, потому что остальные почему-то думают, что лучший вид флирта - это хамство, прикрытое сарказмом, и вот кто вообще им это вбил в головы, интересно, - меня в детстве мало хвалили, знаешь. Неправильный подход в воспитании. - Ему определенно нравится эта девчонка. Но в чем конкретно причина - драккл поди разбери. Ну симпатичная, да. Умная, окей. Чересчур эмоциональная - будто бы уже не в плюс.

С такими у Ледберри мало, что получается. И дело, конечно, в нем самом, потому что ни одна еще не выдержала монотонной болтовни о том, как все круто в маггловском мире, сколько приколюх те придумали, пока волшебный мир застоялся, словно болото с жабульками.

Чистокровные сразу отсеиваются, крутя пальцем у виска. А магглорожденные к нему и близко не подходят, опасаясь того, что может скрываться за угрюмой слегка щетинистой рожей.

- Пробелы… - чешет Холден подбородок, вспоминая, что не брился с утра, - трансфигурация неживого в живое, например. Авифорс, Лапифорс, Драконифорс, Снаффлифорс. Прошлый год. Я как раз в это время болел. - Ну как болел. Лечил переломанное ребро и нос после неудачной стычки на метлах. - Ну что за кошечка. - Расплывается он в улыбке, замечая, как маленькая гриффиндорка подкрадывается все ближе и ближе. - Конфринго - это скорее проклятие, а не заклятие. Понимаешь, в чем существенная разница между одним и вторым? Я бы начал с чего попроще - набить руку на Депульсо. Если согласна, то пойдем. Но это станет нашим маленьким секретом. И есть ещё одно но. В «другое место» я поведу тебя с закрытыми глазами, и также с закрытыми ты оттуда выйдешь. Согласна?

Насколько по шкале от одного до бесконечности эта идея - плохая? - Прикидывает Ледберри, первую часть пути прогуливаясь с гриффиндоркой по коридорам замка так, словно не собираются учинить кое-где беспорядок.

Лишь бы там никого не оказалось. - Вторая мысль. Более настойчивая. Парни придут в бешенство и задушат его, если узнают, что он кого-то туда водил.

А че б нет. - Глушит третья. Почти что шепотом.

- Повернись спиной. - Холден стягивает галстук и повязывает на глаза Монтгомери, поскольку таков был уговор. - Давай ладошку.

В крипте ничего не изменилось: все такой же душный воздух, одинокие факела - на каждой стене по одному. Крипта, что хранит сквозь столетия свои секреты, и кто знает, насколько темные.

Холден сюда приходит либо посидеть в одиночестве над книгами с рунами, либо с ребятами, чтобы втихаря распить чего вкусного. Девчонкам сюда вход воспрещен, но сколько осталось до того, как он раз и навсегда покинет Хогвартс?

- Давай сниму. - Шепчет уже в темные волосы, вдыхая аромат, отчего нос начинает предательски чесаться. Лишь бы не расчихаться. Галстук же отправляется в карман до тех пор, пока не настанет время уходить. - Так-так. Все еще предлагаю начать с Депульсо. Вон там парочка манекенов в углу - примани их чарами. Это ты умеешь.

- Там, где нас никто не побеспокоит? - Пожимает плечами Холден, хотя уверенности в своих же словах ноль из десяти, но кто запрещает верить в лучшее? Правильно. Ему никто не запретит. А то, что два оболтуса могут нагрянуть в любой момент и поднять кипишь - переживет.

У него, может, тоже свои козыри есть. Не зря же столько лет друг у друга под боком. Как говорится: и в горе, и в радости, и в храпе и в вечных метаниях Такура из разряда «что надеть?».

Здесь не имеют значения ни «минус десять баллов, мистер Ледберри», ничье поганое настроение, ни душевные терзания, ни чья-то власть. Здесь время будто сжимается, протекает то медленно, то быстротечно, а пространство наполняется особым звучанием, которое ему - недомузыканту, по душе.

Кэтлин здесь смотрится гармонично. Не броским неуместным пятном, как те болтливые девчонки, от которых не знаешь, куда себя спрятать. Она, может, и болтлива, но по-другому. Не без высокомерия, свойственного не только слизеринцам, а и отпрыскам родителей-волшебников. Такая же зазнайка, как и он. Но в более приятном смысле. Возможно, потому что симпатичная.

Холден ловит себя в очередной раз на мысли, что разглядывает ее без стеснения: острые скулы и мягкие формы. То, как она вздергивает кончик носа, когда зазнается. Он отводит взгляд себе под ноги и машет лохматой головой, отгоняя странные мысли прочь.

- А что? Тебе так не терпится ее отыскать? Любишь острые ощущения? - Ледберри издает сдавленный смешок, представляя, как выглядело бы это место, будь оно заставлено дыбами и прочими увеселительными аттракционами для особо опасных преступников - весьма антуражно. - Нет, здесь такого нет, и сомневаюсь, что когда-то было.

Оно и к лучшему - ну не любит он все это захламление пространства, а здесь и так хватает витающей в воздухе пыли, от которой противно чешется нос. Но тратить силы и магию на уборку, конечно, не станет - не настолько оно ему важно. За эти годы, что он знает о нем, так и не придумал, что тут можно делать, кроме как, прятаться ото всех, чтобы наконец побыть одному и покурить, да и периодически пошвыряться заклинаниями в едва уцелевших за годы, а может столетия, манекенов. О попойках и говорить не надо - отдельная тру стори, после которой не только туманы в лохматой башке, сколько дыры в бюджете.

- Зачем тебе оно надо? - Перебивать эту болтушку становится все труднее, но та будто бы уже и выводы какие-то сделала, и сама за него все решила. Холден старается не таращиться, лишь от удивления скачут его брови то вверх, то вниз. После такого вечера кубок охлажденного бурбона пришелся бы кстати.

- Я не говорил, что не хочу делиться. К тому же, если ты умеешь шить, то мой друг скорее даже обрадуется. У него вечно проблемы с дизайнерской одеждой. - И вот даже не придется давить Такуру на жалость, ну что за прелесть! - Я обсужу это с другими, если ты не шутишь.

Не сказать, что ему очень нравится эта затея, но в ней есть некие плюсы: он хотя бы сможет эту Монтгомери чаще видеть, хотя зачем ему это? Будто вот этих занятий недостаточно.

- Зато болтаешь много, несмотря на то, что задача перед тобой уже поставлена. - Видимо, манекенам не нравится эта затея. Они и с прошлого раза едва оклемались, когда Ледберри нужно было выпустить пар. - Не растерялась, а расслабилась. Это тебе не шитье. Тут надо собрать в кулак всю свою импульсивность и концентрацию. Магия лень не любит.

Кэтлин, очевидно, неправильно понимает его слова. Оставшиеся манекены не притягиваются, а летят на крылья ночи, один даже норовит прибить Холдена, и тот успевает выставить палочку, как заклинание обрывается.

- Отбрасываем, да, - ворчит Ледберри, - Depulso! - Его собственная магия срабатывает на двоечку из десяти, лишь слегка задевая манекен. - Вот видишь, как делать не надо. Это если какое пьяное тело от себя отшвыривать, хотя можно и посильнее. - Он снова наводит палочку на несчастную фигуру, всем своим видом показывающую, что ей осточертело быть подопытной. Второй удар ещё слабее - манекен будто действительно сопротивляется, или просто их кто-то тут уже подкрутил.

- Ладно. Твоя очередь развлекаться. - Ледберри плюхается в потрепанное и пыльное кресло, задницей ощущая, как пружинки впиваются через тонкую обивку в ткань его брюк. Но Кэтлин надо дать пространство для маневров, а отсюда он тоже сможет дирижировать балом.