Его появление внезапное — застает ее врасплох, что ей едва удается удержать напитки от падения на асфальт. Кэтлин недоверчиво таращится на Холдена, сидящего за рулем маггловской машины, переводит взгляд на сам автомобиль, но не решается сделать и шага вперед.
Конечно, ей страшно. Страшно принимать приглашение и садиться внутрь. Кэтлин медлит, застыв, как вкопанная — и не сразу осознает, что руки ее уже пустые.
— Ты… что? — бормочет она, продолжая пребывать в состоянии шока. — Это… откуда?
Пальцы нервно сжимают подол платья. Монтгомери переступает с ноги на ногу и все же садится на переднее сидение. Мельком она замечает плюшевого медведя, которого Холден отправляет назад, гадая, для кого он предназначен.
— Пожалуй, мне не стоит спрашивать, откуда ты знаешь, как управлять этой штуковиной, — бросает она, пытаясь усесться поудобнее.
«И зачем тебе медведь, тоже», — добавляет мысленно вслед, не решаясь спросить вслух.
Она моргает, глядя на него с любопытством, отчего щеки начинают пылать. Кэтлин опускает взгляд, прикрывась волосами, чтобы спрятать свое покрасневшее лицо.
Вопросов у нее много. Конечно, стоило догадаться, что Холден уж больно неравнодушен к маггловскому миру, и с каждой встречей она убеждается в этом все больше. Это начинает пугать. Холден из чистокровной семьи — такие в своем большинстве сторонятся немагического мира, даже боятся его, но только не он. Кэтлин сама относится к этому осторожно, и по своей воле никогда не села бы за руль, не пришла бы в католическую церковь, не стала бы знакомиться со священниками и уж точно не стала воровать никакие камни. Тогда она списала всю эту ситуацию на «сверхсекретное задание», порученное ему как хит-визарду.
А еще Холден — легилимент. Этот факт она держит в голове неподалеку, как и уроки по окклюменции, которые сейчас никак не окупаются, ведь Кэтлин довольно ярко представляет, как устраивает допрос, будто они поменялись ролями.
— Разве я могла иначе? — отвечает она, крепко цепляясь за ремень безопасности, не имея ни малейшего понятия, как его использовать.
Пальцы несколько раз дергают ленту, но ремень с лязгом уходит обратно. К счастью, Холден приходит на помощь. По его советам она снова тянет ленту на себя, но выпускает из рук, что тот с резким звуком возвращается на место — все потому, что тело немеет, стоит Ледберри сократить и без того короткую дистанцию между ними. Как он это делает? Почему влияет на нее вот так?
Со второй попытки крепление успешно щелкает. Она облегченно выдыхает, прислоняется плечом к спинке сиденья и опускает взгляд на свои колени, где лежит охапка журналов.
Кэтлин разглаживает пеструю обложку, на которой изображена девушка в бордовом платье, проводит по ней кончиком ногтя, прежде чем открыть самый увесистый журнал. Маггловские фотографии — статичные, но выглядят они куда живее публикаций той же «Спеллы». Она листает страницу за страницей, глазами пробегается по советам о том, с чем носить желтые платья, рассматривает красивые фотографии с индийскими пейзажами, и, конечно же, восторгается представленными нарядами, пускай и не всеми. Многое из маггловкой моды можно почерпнуть для своих работ, и как же жаль, что у нее с собой нет карандаша для заметок.
— А можно я заберу их себе? — осторожно спрашивает она, прижимая журналы к груди, словно это сокровища.
Однако как только машина начинает движение, журналы ускользают из ее рук, падают обратно на колени, а потом с шелестом соскальзывают под ноги. Кэтлин тянется за ними, но машина набирает скорость, и в следующий миг она судорожно хватается за ремень, чувствуя, как сердце стучит в унисон с рыком мотора.
— Эй! Ты чего творишь? Мы же разобьемся!
На такой скорости мир начинает сливаться в зеленое пятно, и Кэтлин чувствует, как начинает кружиться голова, а к горлу —подступать клюквенный лимонад; словно они все же выбрали порталы альтернативному способу передвижения.
Спокойствие Холдена постепенно передается и ей, и вот за окном уже можно узнать очертания спальных районов Лондона. Ледберри справляется с машиной так, будто сидит за рулем уже не первый год — вот бы ей заглянуть к нему в голову, чтобы узнать секреты, которых, она уверена, немало.
— А мы скоро приедем? — ей кажется, что прошла целая вечность с момента, как они отъехали от кофейни.
А тем временем за окном на смену городу приходят небольшие редкие дома и пышные лавандовые сады, рассыпанные у заборов. Вместо Лондона — зеленые поля, на которых пасутся овцы, красивые парки, сквозь деревья которых можно углядеть озера. Неужели магглы тратят так много времени на передвижения? В этом есть и плюс — сколько красоты можно увидеть за одну поездку.
Кэтлин утыкается щекой к стеклу, подпирая подбородок ладонью. Локтем нечаянно задевает кнопку, из-за чего окно начинает стремительно опускаться, впуская внутрь сквозняк с запахом свежескошенной травы и дорожной пыли.
— Это я сделала?! Как вернуть все обратно?! — она всплескивает руками, пока пытается найти кнопку, но опускает стекло еще ниже, из-за чего странички журналов под ногами начинают шелестеть от ветра.
Когда получилось разобраться, как вернуть все обратно, Кэтлин оставляет небольшую щель, позволяя ветру проникать внутрь салона и обдувать приятной прохладой, пока она возвращается к листанию оставшихся журналов, которые, наконец, подняла.
— О! Неужели, мы добрались? — Монтгомери тычет в лобовое стекло, углядев впереди знак «Добро пожаловать в Брайтон-энд-Хов», обозначавший, что они уже давно находятся на территории Восточного Сассекса. — Ты сказал, что мы сходим в магазин, как только приедем в Брайтон. Сходим же? Мне можно самый простой, я просто хочу… посмотреть, как все так устроено.
Она не ожидает встретить таких же впечатляющих нарядов, как на страницах журналов — ей просто любопытно прикоснуться к индустрии со стороны другого мира. Больше всего ее интересуют нарядные платья, ведь повседневная одежда у волшебников и магглов в принципе схожа.
Узкие улочки тянутся вниз. Машина плавно замедляет ход и останавливается на парковке на Трафальгар-стрит. Кэтлин нетерпеливо жмется к дверце, но остается сидеть, не решаясь открыть ее самостоятельно. Она кусает губу и ждет, когда Холден откроет дверь, и только тогда, спрыгивая вниз, едва не теряет равновесие и хватается за его рубашку, чтобы не упасть.
Магазин оказывается маленьким, встроенным в жилое здание. Она и не ожидала увидеть здесь что-то похожее на «Твилфитт и Таттинг», и поэтому даже от этого находится под впечатлением. Кэтлин, приглаживая выбившиеся после дороги волосы из косы, переводит дух на входе, пока не слышит приветствие консультантки. Она кивает и с интересом наблюдает, как та достает платья с рейла, задерживая взгляд на одном из них.
— Примерьте это. Думаю, вам оно подойдет, — консультантка протягивает ей платье густого вишневого цвета, чем-то схожего с тем, что был на модели с обложки Vogue. — Оно идет с корсетом. Пусть ваш молодой человек поможет со шнуровкой.
— Ой, я хотела просто посмотреть, не стоит. И он не мой… — Кэтлин не успевает договорить, как девушка уже переключается на других покупателей.
Решаясь все же примерить, Кэтлин заходит в одну из кабинок и снимает свое собственное платье, вешая его на крючок. Медленно разворачивает незнакомый наряд, разглядывая глубокий вырез на спине, прозрачные рукава и воздушный, насыщенный подол.
Просить Холдена затянуть корсет — глупо. Убедившись, что консультантка полностью поглощенна в разговор с другими людьми, она зашторивается в примерочной поплотнее и достает палочку.
— Мерлин, как они это делают сами? — шепчет она самой себе, надевая корсет, и, взмахнув палочкой, заставляет шнуровку медленно затянуться, обхватывая ребра.
Распустив косу и поправив подол, Кэтлин рассматривает себя перед зеркалом, а потом решается выйти в зал, держа платье за край, чтобы не зацепиться.
— Что скажешь? — она делает медленный оборот, в обязательном показывая тот самый вырез сзади, бросая на Холдена лукавый взгляд через плечо. — Как думаешь, а в этом меня бы пустили в церковь?
