Все в Хогвартсе знают, что на уроках Зельеварения лучше не чесать языком и заниматься делом, ведь одна малейшая ошибка или невнимательное прочтение рецепта может привести к не самым приятным последствиям. Но одно дело – знать, а другое – соблюдать. С этим у Дерека явно были проблемы. Как итог: обожженная рука, уязвленное самолюбие и строгие наставления Слагхорна, что на уроке ему оставаться никак нельзя и нужно срочно идти к Мадам Помфри.

Рейвенкловец бы соврал, если бы сказал, что это случается впервые. Просто на уроках он всегда рядом с кузинами, а они редко молчат. Болтают без умолку, и сам он поддаётся этому общему шуму. Друзья тоже не лучше — каждый считает нужным вставить свою реплику, кроме разве что Гидеона. У того талант: он умеет отгораживаться от окружающего мира и тем самым сосредотачиваться только на учёбе. Конечно, если в ход не идут остроумные подколы Эрики, но это уже совсем другое дело.

Попрощавшись с кузинами и лучшим другом, Дерек кое-как собирает свои вещи. Рука горит так, что он едва не роняет учебник, но виду старается не подавать. Признай он сейчас, что ему больно, и попроси о помощи — вот тогда бы все точно решили, что он слабак. Поэтому шестикурсник только чертыхается сквозь зубы, когда оказывается в коридоре, достаточно далеко от класса. Боль неприятная и совсем не похожа на спортивные травмы, к которым он привык. Ожог ноет иначе — будто кожа вспыхнула изнутри.

Толипан прекрасно понимает — в произошедшем виноват только он сам. На шестом курсе использовались такие ингредиенты, что малейшая невнимательность оборачивалась опасностью. Вот сегодня он и узнал это на собственном опыте.

Но выбора у него нет. Придётся идти в Больничное крыло. В голове сразу мелькает мысль: может, мадам Помфри даже обрадуется. Всё-таки в этот раз он пострадал не на неофициальном квиддичном матче, а прямо на уроке. Казалось бы, уцелеть на зельях — куда проще, чем на метле, но Толипан и здесь умудрился влипнуть в неприятности. Значит, встреча с целительницей неизбежна. И снова придётся натягивать на лицо дежурную улыбку, которая только раздражает женщину.

Он толкает дверь в Больничное крыло и останавливается на пороге. Обычно это место наполнено тихим шепотом или причитаниями колдомедика, но сейчас в ответ его встречает только полная тишина. Ни мадам Помфри, ни учеников — пустота, от которой становится неуютно. Толипан хмыкает про себя: интересно, где же она всё время пропадает? Её ведь не было, и когда Рионе требовалась помощь.

К слову, о гриффиндорке…

За знакомый силуэт взгляд Дерека цепляется сразу, как только он собирается двинуться дальше. И в тот же миг парень чувствует лёгкое дежавю — будто они вновь повторяют их первую встречу, только теперь роли поменялись местами.

Видеть О'Нил шестикурсник и правда рад. С их встречи в Дуэльном Клубе прошло уже пару недель, и они успели позаниматься вместе. Рейвенкловец сразу отметил, как сильно она старается подтянуть и без того хорошие оценки, и не мог не уважать такую усидчивость. С ней даже он сам ловил себя на мысли, что узнаёт что-то новое. Всё-таки нет предела совершенству, а рядом с Рионой невольно хотелось держать планку выше.

— Привет, — машет рукой Толипан, но выходит неловко: ожог пришёлся как раз на правую. Резкая вспышка боли заставляет его поморщиться и чуть выдохнуть сквозь зубы, но спустя секунду он снова натягивает на лицо привычную обворожительную улыбку. На этот раз она очевидно притворная, но ему важно сохранить видимость лёгкости, особенно перед гриффиндоркой, — Надеюсь, наши встречи здесь не станут традицией. А мадам Помфри…?

Он вопросительно поднимает бровь, словно и сам уже знает ответ. Но может быть Риона застала её раньше и в курсе, куда она ушла. А если нет… Тогда остаётся только ждать. Не то, чтобы у Дерека есть много вариантов.

Конечно, Риона замечает его ожог.

Да и как его можно не заметить? Слишком уж плохо он сегодня притворяется, будто всё в порядке. Обычно у Дерека получается держать лицо и играть роль весельчака, но сейчас это даётся куда труднее. Рука жжет так, что едва не сводит зубы, да и кожа выглядит ужасно — покрасневшая, кое-где с пузырями, а в паре мест проступает кровь. Неприятно, мягко говоря. Но если подумать, в Больничное крыло он попадал и в куда худших состояниях. После неофициального квиддича его приносили сюда едва ли не «по частям», и в сравнении с тем ожог кажется ерундой. По крайней мере, в теории. На практике же постоянная боль не отпускает ни на секунду, внимание рассеивается, а самое раздражающее — он никак не может выбросить из головы сам момент на уроке, когда всё пошло не так. Воспоминание о собственном промахе зудит сильнее, чем сама рана.

И именно поэтому он не сопротивляется сразу, когда гриффиндорка тянется к его руке. Пусть смотрит, всё равно скрыть не получится. Но спустя пару секунд Толипан одергивает руку и заводит её за спину, будто это поможет хоть немного сохранить остатки достоинства.

— Выяснилось, что я вовсе не прирожденный зельевар, — с тихим смешком комментирует шестикурсник, стараясь перевести всё в шутку. А затем добавляет уже увереннее: — Ничего серьёзного, но Слагхорн отправил сюда.

Его оправдания звучат очевидно слабо.

Кровь на пальцах и общий вид руки говорят о другом, и сам он это прекрасно понимает. Но ничего умнее всё равно не приходит в голову. Да и объяснять, что сам виноват, не хочется — звучит слишком глупо. Поэтому он просто улыбается, обходит Риону и направляется к ближайшей кровати. Продолжать стоять на пороге — не вариант. Если уж придётся провести здесь время, лучше хотя бы устроиться с комфортом. Толипан садится, осторожно опираясь на здоровую руку, и выдыхает. На секунду мелькает мысль — лечь бы прямо сейчас, чтобы снять с плеч тяжесть, но он быстро отказывается от этой идеи. Зачем? Лучше отвлечь себя чем-то более приятным.

— Значит, придётся мне её подождать, — комментирует он очевидное, имея в виду мадам Помфри. Голос звучит спокойнее, чем чувствует себя сам, но привычка шутить и скрывать боль срабатывает вовремя. Рейвенкловец чуть прищуривается, словно строит из себя заговорщика, и продолжает: — А ты куда-то спешишь? Если нет, буду рад компании.

Вопрос звучит искренне. Он и правда рад, что столкнулся здесь именно с Рионой. Совсем недавно, ещё на занятиях в Дуэльном клубе, парень бы и не подумал, что они смогут общаться так легко. А теперь кажется, будто они знакомы целую вечность. И просить её остаться совсем не стыдно.

При этом в его голосе нет привычного флирта или двусмысленности. Даже намёка. Всё куда проще. За последние пару недель Толипан понял: О’Нил и правда вместе с Джастином. И тянуть за ниточки ради лишней улыбки — значит рисковать дружбой, которая только начала крепнуть. А Дерек и сам замечает, что начал считать её другом. Настоящим, не временным. Такое у него бывает нечасто, и потому разрушать всё не хочется.

Он усмехается чуть мягче и устраивается удобнее на кровати, откидываясь назад. Если Риона останется, время до возвращения Помфри пролетит быстрее. А если уйдёт… что ж, в любом случае хуже уже не будет.

Отредактировано Derek Tolipan (29.08.25 15:41)

Конечно, Дерек не может удержаться от привычной манеры — отшутиться, пусть даже и не особенно удачно.

— Чувствую себя особенным, — произносит рейвенкловец скорее автоматически, чем осознанно, наблюдая за тем, как Риона уверенно двигается по Больничному крылу.

Он искренне рад, что девушка осталась, но предполагал, что она лишь отвлечет его от боли пустой болтовней, как он тогда, в их первую встречу. Но сейчас всё выглядит совсем иначе. О’Нил ведёт себя так, будто это место принадлежит ей не меньше, чем мадам Помфри. Идёт к умывальнику, без тени сомнений берёт тазик, полотенце. Разве кто-то ещё рискнул бы так свободно обращаться с вещами строгой целительницы? Впрочем, к гриффиндорке у Помфри наверняка другое отношение. К ней явно не относятся как к «безответственным» ученикам вроде него самого.

Толипан невольно усмехается, представив, как отреагировала бы женщина, если бы застала его с тазиком в руках. Но уже в следующий момент возвращает внимание к собеседнице.

Он хмыкает на замечание пятикурсницы про зельевара и пожимает плечами. Разве это столь важно? Ошибиться можно было с любым зельем. Да и на любом уроке тоже, взять хотя бы их случай в Дуэльном Клубе. Но из-за плохого самочувствия разговор поддерживать становится трудно, идеи для новых тем в голову не приходят. Гораздо проще ответить прямо:

— Оборотное зелье. В зельевары я действительно не гожусь, отвлёкся на разговор с другом — и вот результат.

Не смотря на нейтрально-беззаботный тон, Дерек с некоторым сомнением смотрит на Риону, которая явно собирается ему помочь. Он не уверен, что это хорошая идея. Подождать ещё несколько минут — разве это что-то изменит? Помфри точно не могла покинуть своё место надолго. Но стоит взглянуть на О’Нил внимательнее — и все сомнения начинают таять. Она смотрит на него с явной просьбой, и в её глазах читается такая искренняя решимость, что отказать становится невозможно. К тому же она протягивает ладонь так, словно уговаривает не семнадцатилетнего парня, а испуганного первокурсника, который впервые понял, что Хогвартс далеко не столь безопасное место, как кажется на первый взгляд.

А с таким подходом, очевидно, отказываться просто нельзя. Иначе он и впрямь покажется ребёнком.

— Думаешь, Помфри так долго не будет? — уточняет Толипан, скорее для вида, чем из настоящего сомнения. И всё же через пару секунд вкладывает свою обожжённую руку в ладонь гриффиндорки.

Лёгкая гримаса всё же проскальзывает на его лице — воздух болезненно задевает ожог. Но шестикурсник не убирает руку. Ладонь у Рионы теплая, и это тепло словно немного смягчает неприятные ощущения. Он чувствует, как внутри всё постепенно успокаивается.

Дерек задерживает взгляд на её лице. Она всё ещё светится этой уверенной мягкостью, будто ничего страшного в его ожоге нет, и будто помощь — это самое естественное, что можно сделать. Это даже мило.

— Придётся довериться твоему опыту, — произносит рейвенкловец, и в словах вновь слышится свойственная ему двусмысленность, хоть с Рионой он и правда собирался подобного избегать. Впрочем, пусть. Кажется, именно такие полушутливые реплики и помогают ему держаться на плаву.

Шестикурсник криво усмехается, будто предупреждая наперёд:

— Но я могу быть очень вредным пациентом.