Финальный матч года пах мокрой землёй и звучал сотнями голосов. Студенты визжали, хлопали флагами, а доски под ногами скрипели так, словно им тоже хотелось высказаться: "Вы не напомните, когда последний раз был капремонт?"

Лилит сидела на трибуне и мрачно смотрела на поле. Вообще-то она сюда не ходила  - никогда. Ну, практически. По её логике, чтобы она оказалась на матче, небо должно было упасть. Но оно, как назло, висело себе целым и невредимым, ехидно поливая дождём сверху.

Братец волок её сюда, как мешок картошки — если предположить, что картошка умеет возмущаться и бурчать ругательства на двух языках. На её бурные протесты он реагировал с тем же ласковым спокойствием, с каким родитель волочет ребёнка к зубному. Британцы — и, поддавшись их пагубному влиянию, Дэ — обожали квиддич и делали из него культ. Лилит же всякий раз удивлялась: что может быть глупее, чем гоняться за мячиком на палке?

Она, конечно, фыркала и делала вид, что мучается. Но на самом деле Мун скорее бы съела бубонтюбера, чем призналась: ей хотелось пойти на этот матч. С братом оставалось всё меньше общих дней, и Лилит цеплялась за каждый, даже если это означало сидеть под дождём и делать вид, что её присутствие рядом - полностью его вина. А не её настоящее, болезненно щемящее желание. Он упрямо тянулся к Англии, к своей свободе, к каким-то тупым планам, которые она не разделяла и не одобряла. Для неё же смыслом жизни было вернуться в Корею, к привычным корням, к ясному будущему, расписанному и надёжно подготовленному на золотом блюдечке с серебряными палочками. Их дороги расходились, может быть на годы, а может и навсегда, если клану вздумается считать его предателем. И от этого внутри щемило так сильно, что проще было изображать привычную язву, чем сказать правду: что она любит его так, как не любит никого — сильнее гордости, упрямства и даже собственной веры в правильный путь.

И потому, пока он рядом, она готова на всё — сидеть под проливным дождём, терпеть квиддич, мириться с британскими замашками и снова надевать маску ехидной сестры, которую он так любит дразнить, — лишь бы украсть ещё немного времени вместе.
Иногда Лилит всё ещё лелеяла безумную мечту — уговорить Дэ передумать. Каждый раз, когда разговор заходил в эту сторону, он сворачивал его — шутками, увиливанием или упрямым молчанием. А она срывалась: бросала ему в лицо колкости, осмеивала его планы, цеплялась к каждой мелочи, поливая ядом всё, что он любил. И это было ужасно. Потому что на самом деле она так не считала. Внутри ей хотелось совсем другого: расплакаться, уткнуться в него лбом, бить кулаками по груди и кричать:

"Останься со мной! Ты самый близкий и родной человек, что у меня есть. Не бросай меня! НЕ! БРОСАЙ! МЕНЯ! ОДНУ!"

Но этого она никогда себе не позволит. Поэтому прятала всё под маской язвительности, прикрывала боль остротами и холодом — и только сильнее отталкивала его.

Дэ усадил её рядом с Селиной — живым воплощением той, кем она могла бы быть для брата и папы, но так и не стала. Крестница их отца, Селина всегда была его любимицей: куда ближе к нему, чем собственная дочь. Иногда Лилит казалось, что и Дэ видит в ней сестру сильнее, чем в ней самой.
Мур сидела под дождём с аккуратно раскрытым зонтом, сдержанная, игривая и идеальная, как всегда. На их семейные подтрунивая Мун только и смогла прошипеть:
— Айщ… - закатив глаза.

Они оба вели себя с ней как "мудрые старшие" — он брат, она сестра, а сама Лилит оставалась "младшей врединой", вечной нетакусей. Хотя, если уж на то пошло, в отличие от них у неё как раз всё было в полном порядке: никаких метаний, никаких сомнений, даже малейших. Сами бы за собой следили, прежде чем воспитывать её.

Но в этой колкости, во всех закатанных глазах пряталась её настоящая смесь: ревность и восхищение, обида и странная привязанность — и та особенная любовь, которую она к ней, вопреки всему, искренне питала.

— Ну, конечно, оппа, я ж без няньки никуда. Давайте ещё расписание дежурств составим, — фыркнула Лилит и скрестила руки на груди.

Стадион грохнул, и в серое небо рванули огненные фейерверки, рассыпавшись яркими орлами. Толпа взорвалась восторгом, а Лилит, закатив глаза, посмотрела под ноги и лихо отсалютовала слизеринцам. Хоть какая-то радость — что не пришлось сидеть вплотную со "сладкой парочкой" - Кинжал и Питером. Наблюдать вблизи их воркование она бы не выдержала: точно спрыгнула бы с трибун ласточкой.

Кажется, внизу, на "грешной земле" нижних рядов, разгорались семейные драмы Семейства Толипанян. И не только их. Не зря говорят, что воздух наверху чище. По крайне мере, здесь разборки хогвартские ещё не начались - тишь да благодать.

Хотя, если честно, с недавних пор с сёстрами общение стало куда теплее. Вот что соджу животворящее делает. Да и чужие мелодрамы по зрелищности были куда лучше квиддича: не хватает только попкорна.
Но на невидимых весах внутренней важности брат перевешивал это в сотню раз, разумеется.

На поле носились игроки, комментатор захлёбывался в рупор, перекрикивая дождь и весь Хогвартс. Дэ наклонился вниз, к её уху, чтобы вставить своё веское мнение об очередном как-его-там-пасе игроков - и в этот момент Лилит резко схватила его за шею и стиснула, будто собиралась перекинуть через ряд сидений. Будь он не вдвое тяжелее неё и не такой качок, наверняка они бы уже кубарем полетели вниз. Деннис прохрипел что-то в духе: "Отпусти, маньячка".

Но она уже и сама отлипла и устроилась головой на плече у Селины. Та, если и удивилась, то не подала виду, а Лилит лениво пробормотала:

— Зонтом делись - Джейми не сахарный.

Мун не уточнила, что брат ещё до матча успел заботливо заколдовать их мантии. Пусть лучше думает, что ей и правда холодно и мокро.

[DrinkDice=1:10:0:ЯМы Мур]
[DrinkDice=1:6:0:ЯМы Мур 2]

Отредактировано Lilith Moon (15.09.25 04:51)

Не успела игра толком начаться, как за его спиной уже развернулся целый бразильский сериал — такой, что хоть пергамент доставай да записывай, а потом продавай Рите Скитер. Сначала Шеймус старался оставаться в хорошем настроении и не обращать внимания: ну мало ли, кто там сел за ними? Студенты всех факультетов подтягивались, возбуждённый гул нарастал, и зрелище получалось пёстрое, шумное, но весёлое. Если бы не одно «но».

Кажется, всё началось с парочки, что устроилась рядом с Рионой. Мэри, однокурсница-гриффиндорка, которая почему-то болеет за кого угодно, только не за свой факультет, и Дерек, какой-то рейвенкловец. Тип скучноватый, Шеймус толком с ним не пересекался. Кажется, кузен Эрики? Но долго гадать не пришлось — вскоре рядом объявилась и сама Эрика, а с ней ещё и её сестра, которая выглядела так, будто её макнули целиком в котёл с синей краской. Бр-р-р, ну и жуть.

И ладно бы просто сели посмотреть игру, что было бы более чем достаточно, чтобы перестать обращать на них внимание. Нет, началась драма. Эрика попыталась его подколоть, Лаванда ответила в своём духе, и Шеймус, приподняв бровь, развёл руками:

— Зачем что-то взрывать здесь? Тут и без меня справятся. Включи голову, Эрика, мы не на занятиях.

Но если б на этом всё закончилось… Ребята сзади вцепились друг в друга и начали перекидываться словами, которые звучали чересчур личными для публичного места. Кто кому подходит, кто у кого какой по счёту… а ещё Эрика прям за его спиной всё перешёптывалась с каким-то слизеринцем, из всех факультетов. Всё это давило на парню нервы, будто кто-то нарочно подбирал самые скрипучие перья и царапал ими по доске у него за спиной.

Шеймус гнал раздражение прочь и цеплялся за события на поле. Тем более, что Дин сегодня был в ударе — уже в первые минуты вогнал квоффл в ворота рейвенкловцев! Шеймус вместе с Лавандой подскочили, восторжённо завопили в унисон, и в порыве радости он привычно поймал её мокрую от дождя ладошку. Их пальцы переплелись — это движение казалось таким естественным, и отпускать совсем не хотелось. Он невольно взглянул на Рона, но тот был еле виден в стене ливня и, похоже, был полностью поглощён матчем. Ну в целом, если верить тому, что доходило до ушей в их спальне, Лаванда ему теперь не особенно интересна. У них с Гарри что-то другое на уме и, кажется, им совсем не до девчонок. Шеймусу это, конечно, нравилось. Но вместе с тем в груди клокотала злость — рыжий причинил ей слишком много боли, пусть и не специально. И когда бладжер с треском врезался в Рона, гриффиндорец ощутил мрачное удовлетворение, но вслух, разумеется, подхватил рёв толпы, изобразив сочувствие.

Когда они сели обратно, за спиной снова раздался тот же назойливый хор. Драма вспыхнула с новой силой. И в самый неподходящий момент — Рейвенкло как раз сравнял счёт. Да в самом деле, что за плохой спектакль они здесь устроили, и неужели он единственный, кто его не заказывал?

Шеймус не выдержал — он резко развернулся и рявкнул в сторону Элис:

— У тебя сестра в Гриффиндоре и половина друзей. Ты либо прикидываешься дурой, либо правда дура. И судя по тому, что всё своё личное ваша компания тащит сюда на показ, у меня ощущение, что второе! — он перевёл взгляд на остальных сидящих — Дерека, Мэри и Эрику. — Дайте уже людям матч посмотреть!

Не дожидаясь ответа, он отвернулся и попытался вернуться к тому, что происходит на поле. Лаванде наверняка будет что ему сказать — не могло же ей понравиться, что он так грубо наехал на её подруг. Но Шеймус надеялся: может, ей эта бесконечная драма надоела ничуть не меньше, чем ему.

Мерлин, какое счастье, что она сегодня в ней участия не принимала. Во всяком случае, пока.

Отредактировано Seamus Finnigan (15.09.25 06:35)

- Что слышала, - грубо бросает Мэри, когда Эрика вновь разворачивается к ней. Как же она уже достала за сегодняшний день! И выглядит сейчас очень жалко. Свои проблемы в личной жизни пытается компенсировать за счёт унижений других. Для Дойл бывшая лучшая подруга сегодня открылась совершенно с иной стороны. Как она вообще могла дружить с ней столько времени? С такой мелочной, гадкой и злобной натурой? И почему не замечала всех этих качеств раньше? Сложный вопрос.

Разумеется, все слова о браке были шуткой, но Мэри задело то, как сильно напрягся Дерек от этих слов. Чего он больше боялся - реакций кузин или того, что их отношения перерастут во что-то серьёзное? Но ведь это логично. Гриффиндорка вовсе не искала отношений сугубо ради развлечений. Для неё всё всегда было серьёзно, и девушка очень тяжело переживала каждое своё расставание. Она метнула подозрительный взгляд в сторону Дерека и отпустила его руку. Дойл бросает ответные слова приветствия слизеринцу, который даже не знает её имя, и пытается сконцентрироваться на матче. Гриффиндор забивает гол, но Рэйвенкло тоже не отстаёт.

А мерзкая Толипан всё никак не унималась. Если бы не присутствие рядом её кузена, мало бы Эрике не показалось. По крайней мере, волос на голове точно бы стало меньше раза в два. Но сейчас голову Мэри занимали другие мысли, поэтому все комментарии на счёт семьи остаются без ответа. Но слова на счёт внешности Дойл пропустить не может, поэтому поддерживает Риону.

- На себя в зеркало давно смотрела? - продолжает парировать Мэри. - Раз уж считаешь меня страшненькой, сходи к мадам Помфри. А то со зрением у тебя, видно, тоже проблемы.

Впрочем, гораздо больше задевали не слова Эрики, а реакция Дерека. Вот уже и его слизеринский друг говорит о том, что у них всё "временно", а рэйвенкловец никак не опровергает информацию. Может, она действительно ошиблась, начав встречаться с близким другом? По крайней мере, входить в ещё одну семью, где ей будут не рады, гриффиндорка точно не планирует. Поэтому после матча Дерека ждёт серьёзный разговор. Мэри не допустит, чтобы ею играли, а потом, когда надоест, задвинули в сторону.

Тем временем Шеймус требует прекратить ссору и дать остальным посмотреть матч.

- Им это говори, а не мне, - спокойно отвечат девушка. При чём здесь вообще она? Пришли близняшки Толипан, начали оскорблять её и Риону, а они должны молча сидеть и никак не реагировать?

- Дерек, прости, но во избежание дальнейшей эскалации конфликта, я лучше пересяду на другое место, - тихо говорит она. - Здесь слишком неприятная атмосфера.

После этих слов девушка переходит на верхние трибуны и занимает место рядом со знакомыми болельщиками из Рэйвенкло.

Несмотря на то, что Питер уважал Флитвика и Снейпа, который в этом году занял должность преподавателя Защиты, и понимал, что те придерживаются определенного курса в преподавании определенных заклинаний, но юноша считал, что некоторые чары игнорируются школьной программой совсем незаслуженно. А потому старался изучить самостоятельно то, что, на взгляд слизеринца, окажет ему больше помощи в будущем. И научить этому невесту. Пока до экзаменов было время, Трэверс проводил утренние часы субботы для совместных тренировок с Кинжал. Впрочем, со следующей недели парень планировал вернуться к повторению пройденного на уроках материала, чтобы освежить память перед проверкой знаний.

- Я думал об этом, - задумчиво произнёс Питер, поглаживая девушку по голове, когда после интенсивных упражнений они присели отдохнуть. – Знать бы только, где именно искать. Их же там сотня. – Этот факт несколько удручал. Возможно, на месте они сумеет найти зацепки или подсказки, которые хотя бы укажет направление, куда стоит двигаться или смотреть. Потому что на исследование каждого строения уйдёт чересчур много времени. И каникул им может не хватить.

Когда невеста поделилась своими ощущениями, вызванные портящейся погодой, Трэверс притянул Кинжал к себе, обнимая и целуя её, чтобы согреть. И уж было хотел предложить вернуться в замок, как им в очередной раз помешали. По характерному «кхм» Питер даже не оборачиваясь понял, кто именно стоит за его спиной, и во всех подробностях представлял изображение лица.

- И мы очень рады тебя видеть, - улыбнулся слизеринец другу, поднимаясь на ноги. – На то, как будут избивать гриффиндорцев? – Трэверс вскинул бровь. К квиддичу он был равнодушен, и на матчи ходил разве что только поддержать сборную факультета. Идти же сейчас смысла не видел, но учитывая, что этим загорелась Кинжал, да и Рой был хорошей компанией, согласился. – Ну, пойдём. – Подставив невесте руку, чтобы та могла за неё взяться, Питер посмотрел на небо, надеясь, что мелкая морось не разрастётся в шторм. – Да, мне кажется, у них больше шансов. – Кивнул юноша на мнение Бхатии о фаворитах матча.

Увидев знакомые лица, слизеринец поздоровался со всеми, и сел на ближайшие к ним места. К сожалению, по соседству оказался гриффиндорец, чьи предки, судя по всему, не гнушались иметь связей со взрывопотамами. Во всех смыслах этого слова. Бросив короткий взгляд, Трэверся повернулся к Кинжал, желая смотреть только на прекрасное в этот серый и дождливый день.

Игра не выглядела особо захватывающей, если не считать работу рейвенкловских загонщиков, которые, как и предполагал Питер, от души отрывались на игроках команды-соперницы. В связи с чем на трибуне то тут, то там вспыхивали синие фейерверки в виде орлов. Да, сразу видно, кому умные люди отдают предпочтение. Когда же какие-то недотёпы несколько раз задели его невесту, Трэверс, вслед за Роем, повернулся к обидчикам.

- Господа, если не желаете узнать, как чувствует себя леденец на палочке, держите свои вещи при себе. – Он нахмурился. Впрочем, стоит ли ожидать иного от самого невоспитанного факультета в Хогвартсе? – Надеюсь, это единственная проблема на сегодня, и больше ничто не будет портить твоего настроения. – Парень взял руку Кинжал в свои. Знал бы он как ошибается.

Вскоре события на поле отошли на второй план, поскольку близняшки Толипан начали задирать девушек по обе стороны от их кузена. При том каждая себе выбрала по своей жертве. В львице постарше Питер опознал свою однокурсницу, с которой сражался на трансфигурации. А та, что помладше, насколько знал слизеринец, была старостой, но лично знаком с ней не был. И, казалось бы, эти женские разборки не должны касаться мужской части трибуны. Но, видимо, так казалось не всем.

- Видимо, это и есть та хваленая гриффиндорская храбрость, когда всё, на что хватает сил, это оскорблять девушек. – Трэверс поднялся со своего места вслед за Роем, неотрывно смотря на возмутителя спокойствия, который не умел следить за словами. С другом Питер был полностью солидарен. Элис была ему как сестра, а свою семью парень никому не позволит обижать. Возможно, глупо затевать ссору на глаза старосты, и старосты школы, которая сидела поодаль и была увлечена больше своим окружением, но наверняка обратит внимание на шестикурсников, если ситуация примет более острый оборот. Но с Мур ещё можно было договориться. А вот с девчонкой помладше, которую ранее Элис же и пыталась уколоть словом, вряд ли. Не говоря о том, что впереди рядом с комментатором как обычно восседала декан Гриффиндора. Возможно, поэтому Финниган возомнил себя бессмертным. – Путь вниз тоже свободен. – Кивнув на край трибуны вслед за Роем Трэверс предложил альтернативу, попутно заводя руку за спину и касаясь Кинжал, давая той понять, чтобы не вмешивалась и держалась позади.